Меч и роза - Марша Кэнхем Страница 40

Зачерпывая воду ладонями, Алекс лил ее на плечи Кэтрин, и вскоре те заискрились, как белый мрамор. Тонкие завитки волос, упавшие на шею, приобрели темно-медовый оттенок, льнули к коже, как шелковые ленты. Алекс запечатлел вереницу поцелуев на затылке жены, провел ладонями по ее плечам и принялся дразнить языком нежные розовые мочки ушей.

Взяв мыло, он как следует намылил руки и принялся растирать гладкое тело Кэтрин, задерживаясь на всех выпуклостях и впадинках, охотно отзывающихся на прикосновения. Он уделил внимание каждому дюйму, действуя так старательно и бережно, что у Кэтрин участилось дыхание.

Предвкушая продолжение, Кэтрин напряглась, и тут же его длинные сильные пальцы скользнули вниз и подхватили ее полные груди. Загорелые пальцы отчетливо выделялись на фоне кожи, порозовевшей от горячей воды, их сила сулила не боль, а наслаждение. Он ласкал ее, дразнил, скользил, гладил, будто его ладони были сделаны из бархата!

Кэтрин вцепилась в края ванны, почувствовав, как в ней распускается горячий клубок желания; соски набухли и затвердели, стали напоминать крошечные горные пики в белой пене. Напряжение нарастало, свивалось кольцами, распространялось по телу и наконец вызвало дрожь в промежности. Несмотря на явное желание ответить на нее, Алекс медлил, продолжая гладить холмы ее грудей и не обращая внимания на волны, пробегавшие по гибкому телу.

Слегка пошевелившись, Алекс опустил руки ниже, передвинул их на бедра Кэтрин, принялся намыливать треугольник золотистых волос. Кэтрин замерла, когда его пальцы медленными, томными кругами спустились вниз по бедрам, и вздрогнула и ахнула, когда большой палец вкрадчиво коснулся чувствительных складок.

– Ты забрызгаешь весь пол, – мягко упрекнул Алекс, наклонившись к ее уху. – Что подумают слуги?

Ответить она не успела: его пальцы снова задели дрожащие розовые лепестки плоти, и она запрокинула голову. Дразнящие движения стали более интимными и решительными, пальцы пробирались между шелковистыми складками, отдергивались, снова тянулись вниз, заставляя Кэтрин вздрагивать, испускать глубокие вздохи и замирать.

Она не знала, куда смотреть, что делать со своими руками, какую еще сладкую пытку придется ей терпеть. Она уплыла куда-то далеко, но вместе с тем осознавала каждое прикосновение. Ей хотелось смеяться и плакать, хотелось ринуться в пучину невероятного удовольствия, чувственного безумия, но приходилось повиноваться кончикам пальцев Алекса, а искусству возбуждать он учился явно у самого дьявола.

Он не переставал испытывать ее терпение, отдергивал руки, когда она уже была готова погрузиться в забвение, и тут же возобновлял атаки. Вода плескалась в ванне, выливаясь на пол, брызги попадали даже в камин. Кэтрин слышала шипение капель и чувствовала, как раскаляется ее страсть, угрожая превратить воду в пар.

Свидетельство желания Алекса дерзко вздыбилось, прижалось к ее податливым ягодицам, и она мгновенно ответила ему обольстительным движением бедер. Ему отчаянно хотелось вынуть ее из тесной ванны, он уже жалел о своем опрометчивом предложении,, но идти на попятный было слишком поздно.

Негромко чертыхнувшись, он погрузил кончик пальца в теплый скользкий грот, который так хорошо подготовил, и застонал, почувствовав, как плоть сжала его палец. Свободной рукой он подхватил снизу грудь Кэтрин, но она была по-прежнему покрыта густой пеной, соски стали скользкими и выскальзывали из пальцев, будто жемчужины, смазанные маслом.

Кэтрин с трудом сдерживалась, ошеломленная ощущениями. Стон сорвался с ее губ, вода снова полилась на ковер от резких движений тела. Прикосновения пальцев Алекса вызывали у нее дрожь, которая нарастала, едва успев утихнуть. Волны экстаза окатывали ее одна задругой, вздохи сменились протяжными стонами, а он продолжал держать ее на гребне, наслаждаться судорогой стройного тела и не пускать ее в реальность.

Она не знала, сколько минут или часов прошло, прежде чем она вновь обрела способность мыслить и видеть. Она смутно сознавала, что он целует ее в плечо, смывая остатки мыла с кожи. Ее грудь по-прежнему была розовой, ноги и руки отказывались подчиняться ей, живот трепетал, взбудораженный умелыми ласками. Она слышала, как бьется сердце Алекса, и видела, что у него слегка подрагивают руки.

– Теперь я буду умирать от стыда, стоит мне взглянуть на кровать или ванну, – шепотом призналась она.

– Вот и хорошо, – отозвался он. – А еще есть полы, стены, столы... – Он засмеялся, обдавая горячим дыханием ее затылок. – А мне известна одна маленькая хитрость: достаточно смазать подогретым бренди...

– Перестань! – перебила она, протянула трясущуюся руку к бокалу с вином и жадно выпила его. Вино согрело ее изнутри, придало сил, разбудило. Не удосужившись поставить бокал на стол, Кэтрин безвольно опустила руку и откинулась назад, прислонившись спиной к груди Алекса. Ее губы приоткрылись в глубоком удовлетворенном вздохе.

Алекс пошевелился, повернул голову и прильнул к ее губам. Она широко открыла глаза, Алекс тут же почувствовал ее взгляд и отстранился.

– Ну вот, опять, – усмехнулся он. – Что беспокоит тебя на этот раз?

– Алекс, можешь смеяться надо мной сколько угодно, но я хотела бы запереть тебя в этой комнате навсегда. Если бы... если бы... – Ее глаза потемнели и вспыхнули в приливе возбуждения. – Алекс, почему бы тебе не взять меня с собой? Ты же говорил, что в лагере есть женщины – жены, любовницы...

– Нет! – отрезал он. – Ни в коем случае.

– Но почему? Ты же говорил, что скучал по мне и постоянно тревожился. Бог свидетель, я тоже изнывала от тоски и боялась, что больше никогда не увижу тебя. Но если бы я была с тобой...

– Нет.

– Если бы я была с тобой, – продолжала она и повернулась лицом к Алексу, расплескивая воду, – я могла бы хоть изредка видеть тебя и знать, что ты жив. Я не выдержу жизни в вечном страхе потерять тебя.

– Со мной ничего не случится, – решительно заявил Алекс. – Но тебе меня не переубедить, к каким бы уловкам ты ни прибегла.

Он имел в виду капли слез на ее ресницах. Заглянув в его холодные и неумолимые глаза, Кэтрин поникла.

– Неужели ты считаешь меня такой беспомощной и бесполезной? – в отчаянии спросила она.

– С чего ты взяла? Ты упряма, но не беспомощна.

– Я не упряма, – заявила Кэтрин. – Просто я устала от безделья. И потом, ты мой муж, мое место – рядом с тобой.

– Нет.

– Ты до сих пор считаешь, что я не смогу отказаться от шелков, атласов, удобных постелей? Ошибаешься. Обо всем этом я не пожалею ни на миг, если буду рядом с тобой. Жаловаться я не стану. Никогда.

Алекс промолчал, но было легко прочесть недоверие на его посерьезневшем лице.

– И тогда сны перестанут мучить меня, – шепотом добавила Кэтрин.

– Какие сны?

Кэтрин прикусила губу. Она не хотела рассказывать мужу о повторяющемся кошмарном видении, тем более сейчас, когда он мог принять ее рассказ за очередную попытку переубедить его.