Тест на любовь - Вера Копейко Страница 40

Энди Мильнер сидел за письменным столом в офисе, тупо уставившись в окно. За чистым, почти невидимым стеклом блестели пальмовые листья, похожие на ладони великана. Он усмехнулся — вот бы ему такие… Большие-большие ладони, чтобы в них входило еще больше…

«Ты недоволен чем-то, Мильнер?» — проскрипел противный внутренний голос, донимавший его все сильнее в последнее время.

— Да пошел ты, — отмахнулся Энди от надоевшего приставалы. Ладони, свои собственные, небольшие, взмокли. Да, в последнее время с ним творится что-то не то.

«Да перестань, что-то не то, — передразнил со смехом внутренний голос. — Сам знаешь что».

Мильнер вскочил, точно его укололи тонкой иглой.

Подбежал к окну. Вон, вон он. Он его видит. Он снова подглядывает за ним, сукин сын, подлец. Эта сволочь сведет его с ума!

«А ты уже сошел, Мильнер, — прошептал ему в самое ухо внутренний голос. — Сошел, сошел, сошел…»

— Нет! Нет! Нет! — заорал Мильнер, и его лицо стало багровым, изо рта пузырилась пена, глаза побелели и вылезли из орбит. — Нет!

В приоткрывшуюся дверь просунула голову секретарша.

— Вы звали меня, босс?

— Да нет же, черт побери! Нет! — Он схватил со стола телефон и кинул его в дверь.

Дверь тихо закрылась. Секретарша пожала плечами и вернулась в свое кресло возле компьютера.

Так, у босса снова приступ. Что-то слишком часто. Раньше бывало примерно раз в полгода. А теперь… такое случилось месяца три назад. Тогда он подпрыгнул и схватился за люстру. Она оборвалась, и он здорово ушибся. Очень сильно порезался.

Впрочем, это не ее дело. Он сам врач. В ее обязанности не входит следить за здоровьем босса. Девушка посмотрела в зеркало, которое держала в столе.

Все замечательно, все прекрасно. Она улыбнулась себе. Прислушалась. В кабинете босса стало тихо. Ясно. Он выйдет оттуда не раньше чем через час, как ни в чем не бывало. Она знает, что способно помочь ему войти в норму и забыть все. Да, наверное, у него уже начались боли. Секретарша знала о боссе гораздо больше, чем он думал. Она должна была знать. По известным ей причинам.

Энди вышел из кабинета через час и две минуты.

— Я уезжаю.

— Хорошо, босс. Как отвечать на звонки?

— Что меня нет, — бросил он и выбежал из приемной. Она вздохнула. Она знала, куда направился ее босс. Хорошая секретарша всегда знает о своем хозяине все.

Энди был злой как черт. Надо же этому случиться именно сейчас, когда ему особенно нужны деньги. Большие деньги. А они — как сговорились. Нет, нет, нет. Он покажет этому Грубову, он даст ему понять яснее ясного, кто заказывает музыку. Грубов станет платить столько, сколько он, Энди, прикажет ему. Или…

Или?

Энди вставил ключ в замок зажигания, нажал на педаль газа и рванул с места так, что из-под колес полетел мелкий гравий.

Он несся дальше и дальше, к морю, и вовсе не для того, чтобы сидеть на берегу, уставившись на волны, и думать о вечном. Там был дом, его дом, его воплощенная мечта. Мечта, требовавшая все больше и больше. Потому что мечта его воплощена не только в сам дом. Там должен быть его мир, в который нет входа никому.

Никому.

И не будет.

Энди вытер со лба пот. Темные брови стали совершенно мокрыми. Рука все еще дрожала. Он проглотил таблетку, вот-вот она начнет действовать, он снова станет сам собой, он уже на пути к норме. Конечно, было бы лучше сейчас не садиться за руль, но ничего, он осторожно. Не быстро…

Секретарша поднялась из-за компьютера и потянулась сильно, с удовольствием, до хруста в суставах. О нет, рановато, надо заняться собой, сделала она себе замечание. Снова на тренажеры, скомандовала она себе, а потом позволила расслабиться. Она подошла к зеркалу и посмотрела на себя.

«Итак, случай, о котором, Салли, — сказала она себе, — ты мечтала, кажется, представился». Она улыбнулась, зеленые глаза блестели, кровь прилила к щекам от возбуждения. Она сильно вспотела — такова особенность организма, объяснила себе Салли, как делала это всякий раз, неприятно удивляясь постоянству собственной природы. Когда надвигалось что-то очень важное, от чего могла перемениться вся жизнь, тело взмокало от пота. В зеленоватом пиджачке и коротенькой юбочке, открывавшей колени, круглые и крепкие, в туфлях на низком каблуке, типа полуботинок, Салли Гриффит казалась крепенькой, уверенной, твердо стоящей на ногах. Никто бы не заподозрил ее в столь тонкой нервной организации…

В детстве Салли больше всего хотела стать комиссаром полиции. Но не вышло — родители-врачи настояли на том, чтобы она пошла по их стопам. Но Салли добилась своего: она все же стала комиссаром — в Красном Кресте. Именно от этой организации она попала в свое время во Вьетнам. Это оказалось несложно — в стране долго работали ее родители.