Небесная Роза - Вирджиния Спайс Страница 40

Опустившись на ковер и уронив голову на подушку, Джулиана горько заплакала. Проходили минуты или часы, а бесконечный поток слез все не иссякал. Наконец у нее не осталось сил даже для того, чтобы оплакивать свою несчастную судьбу. На смену слезам пришло какое-то тяжелое бездумное оцепенение.

Послышался скрип отпираемых засовов, и в приоткрывшуюся дверь заглянула противная бородатая морда. Схватив в приступе бессильной ярости тяжелую подушку, Джулиана с силой метнула ее в непрошеного гостя. Бородатая физиономия тотчас исчезла, а спустя несколько секунд дверь широко распахнулась и в каюту прошли трое мужчин в восточных одеждах.

Одного из вошедших Джулиана сразу узнала – это был ее утренний посетитель. Из двоих других взгляд девушки остановился на статном, богато одетом мужчине с властным, жестким взглядом черных проницательных глаз, угрожающе контрастирующих с его наполовину седой бородой и светлой одеждой. На голове араба красовался пышный белоснежный тюрбан, украшенный поразительной величины розовым рубином, а его голубой парчовый халат был расшит золотыми узорами, жемчугом и светлой бирюзой. На пальцах обеих рук сияли драгоценные камни многочисленных перстней. По дорогому наряду незнакомца, а еще по тому, как почтительно обращались к нему остальные, Джулиана догадалась, что это и есть хозяин корабля.

Цепкий взгляд пожилого араба долго скользил по лицу и фигуре пленницы, не выражая ровным счетом ничего. Приблизившись на несколько шагов, он обратился к девушке на незнакомом ей варварском языке, потом заговорил по-итальянски. Но Джулиана от волнения ничего не могла понять, хотя учила в детстве этот язык и даже частенько исполняла на нем популярные оперные арии в родительском доме. Нахмурившись, хозяин корабля перешел на испанский, и тогда испуганная его мрачным взглядом Джулиана робко проговорила:

– Простите, сэр, но я не понимаю вас, хотя и пытаюсь это сделать.

Пожилой араб прервал свою речь, и в его темных глазах появилось непонятное для девушки удовлетворение. Многозначительно взглянув на своих спутников, он довольно прищелкнул пальцами и что-то негромко сказал. Затем взгляд его снова вернулся к перепуганной пленнице.

– Англичанка, – сказал он с довольной улыбкой, и у девушки возникло ощущение, будто на ее шее затягивается петля.

– Да, я англичанка. Подданная британского короля. Богатая и знатная аристократка. – Голос Джулианы ужасно дрожал, но она изо всех сил старалась говорить связно, пока у нее была такая возможность. – Мой отец был знатным графом, его предки стали лордами много веков назад. В Лондоне у меня остались мать и брат. А еще у меня есть приданое – целых тридцать тысяч английских фунтов. Это большая сумма. Думаю, ее вполне хватило бы на выкуп… Ведь вы, конечно же, хотите получить за меня приличный выкуп, уважаемый господин? Для этого вы и… доставили меня сюда? Моя мать заплатит вам за меня деньги, как только вы свяжетесь с ней, уважаемый господин.

– Деньги? – на лице пожилого араба отразилось что-то вроде презрительного сожаления. – Нет, англичанка, я не стану требовать за тебя выкупа и не возьму, даже если мне предложат его. Если бы ты была стара или уродлива, тогда я взял бы за тебя деньги. Но ты молода и слишком красива. Твои глаза подобны прекрасным горным озерам, твоя кожа бела и нежна, как шелк, а волосы напоминают шелковистую гриву быстроногого арабского скакуна. Я получу за тебя на невольничьем рынке Туниса много золотых монет, а моя репутация работорговца возрастет втрое прежнего. Поэтому выбрось из головы всякую надежду вернуться к родным и поскорее примирись с твоим новым положением.

– Новым положением? И какое же положение вы отводите мне в вашем проклятом варварском мире, уважаемый торговец живым товаром? – дрожащим от гнева и волнения голосом спросила Джулиана, отступая от хозяина корабля на шаг.

– Пока тебя кто-нибудь не купит, – невозмутимо продолжал работорговец, – ты – моя рабыня, невольница купца Абу-Саида Ахмеда аль-Беккара. Ты должна быть во всем послушной и относиться ко мне, твоему хозяину, с глубоким почтением. Для тебя я – Ахмед-эфенди, твой господин. Обращайся ко мне именно так и, прежде чем заговорить со мной, исполняй этот простой ритуал.

Аль-Беккар склонил голову в почтительном поклоне, а затем приложил правую руку сначала ко лбу, а потом – к сердцу.

– Повтори, девушка, – приказал он Джулиане.

Джулиана даже не шевельнулась, а ее горящие неприкрытой ненавистью глаза объяснили работорговцу чувства пленницы лучше всяких слов.

– Я жду, – слегка нахмурившись, проговорил аль-Беккар, и его правая рука угрожающе поднялась вверх.

Испугавшись, что он сейчас ударит ее, Джулиана вскрикнула и бросилась в дальний угол каюты. Она ожидала услышать издевательский смех, но лица всех свидетелей этой сцены почему-то оставались серьезными, а в карих глазах утреннего гостя Джулианы светилась неподдельная жалость. И это испугало девушку больше мрачных взглядов аль-Беккара или каких бы то ни было угроз. Сердце ее внезапно пронзила острая тоска, на глаза сами собой навернулись слезы.

– Поплачь немного, девушка, а когда ты успокоишься, я снова поговорю с тобой, – спокойно сказал аль-Беккар, делая своим спутникам знак удалиться из помещения. – Я давно занимаюсь торговлей красивыми невольницами и знаю, что море слез неизбежно должно пролиться, прежде чем пленница смирится с переменами в своей судьбе. И чем скорее прольется это море слез, тем лучше.

– Нет, никогда, пока, бьется сердце в моей груди, я не смирюсь со своей жестокой судьбой, никогда! – успела крикнуть Джулиана, пока работорговец закрывал за собой дверь.

Она рыдала до тех пор, рока глаза совершенно не опухли от слез, а голова не заболела так сильно, будто ее сдавили железным обручем. Принесли еду, но девушка не притронулась ни к чему, кроме воды. Она мучительно думала лишь о том, как убедить аль-Беккара не продавать ее на невольничьем рынке, а вернуть ей свободу за выкуп. Но как добиться этого? Какие доводы привести, чтобы этот непробиваемый, как скала, человек ее послушался? Ах, до чего же она жалела теперь, что не хотела слушать Стивена, когда он пытался рассказать ей о восточных нравах и хоть немного научить арабскому языку! Почему она была так легкомысленна? Первые две недели плавания ее голова была целиком забита мыслями об Эшли Баррете, а потом, когда они со Стивеном стали близки, ей не хватало дня, чтобы отоспаться и набраться сил к следующей ночи любви. Но ведь она не думала, что, когда окажется среди арабов, рядом с ней не будет ее мудрого и преданного друга!

Вечером аль-Беккар снова появился на пороге каюты. Но вместо того, чтобы продолжить прерванный разговор, он приказал Джулиане, к ее непередаваемому ужасу, раздеться и лечь на ковер.

– Это немного неприятно, но неизбежно, девушка, – сказал работорговец тоном, не допускающим возражений. – Я должен определить, девственница ты или нет. Только тогда я смогу решить, как поступить с тобой дальше.

– В этом нет никакой необходимости, почтенный аль-Беккар, я и так могу вам сказать, что я уже не девственница! – задыхаясь от нахлынувшего ужаса и отвращения, крикнула Джулиана, отступая в дальний угол каюты. Немыслимо: эти отвратительные мужчины будут созерцать ее обнаженное тело, касаться своими грязными руками ее самых сокровенных мест! Нет, этого она допустить не может, лучше умереть. Внезапно в воспаленном мозгу девушки промелькнула спасительная мысль.