Соблазненная грехом - Кимберли Логан Страница 40

Казалось, что время застыло. Борьба за жизнь Балтазара продолжалась несколько часов.

Для Эйми было сущим мучением, осознавая свою беспомощность, молча наблюдать за происходящим. Но и заставить себя уйти из конюшни она не могла. За несколько дней, проведенных в Стоунклиффе, она привязалась к Балтазару и теперь, испытывая чрезвычайное беспокойство за его жизнь, не могла найти сил уйти в дом.

Переминаясь с ноги на ногу в стойле, Балтазар боролся с болью: он закатывал глаза, махал хвостом, весь исходил потом, струящимся по его бокам. Несколько раз он пытался прилечь на подстилку из соломы, но виконт и О’Кифи неимоверными усилиями снова поднимали его на ноги и вынуждали не останавливать шаг. Любое отравление, сопровождавшееся мучительными коликами, могло оказаться смертельно опасным для лошади. Поэтому нельзя было позволять животному ложиться.

Ничем не выдавая истинных переживаний, все это время Ройс сохранял мужество и решительность. Но от Эйми, обостренно чувствующей его настроение, не ускользнули его волнение и напряжение. Он очень переживал за коня. Страшно боялся, что тот умрет. «Если виконт потеряет Балтазара, он сломается. И вряд ли кому-нибудь удастся собрать воедино распавшиеся осколки», – размышляла она.

Никогда еще Эйми не чувствовала себя такой бесполезной.

Солнце уже начало опускаться за скалы, когда Эйми вспомнила о данном Теодосии обещании. С большой неохотой она отправилась домой, чтобы поужинать в компании герцогини. За столом Эйми рассказала пожилой даме о Балтазаре, а едва трапеза закончилась, она отправилась в свою комнату, оделась потеплее и снова вернулась в конюшни. Похоже, до ужина Ройс даже и не заметил ее присутствия, но у Эйми и не было большого желания выяснять это. Ей необходимо было находиться рядом с ним на случай, если произойдет самое страшное.

Погода к ночи заметно ухудшилась. Поднялся сильный ветер. Эйми посильнее укуталась в пальто и зашагала к конюшням. Когда она подошла к двери, один из конюхов, стоявший у входа, неожиданно преградил ей путь.

– Я извиняюсь, миледи, – почтительным тоном начал он, – но вам сейчас лучше не входить. Положение ухудшилось и…

Не дослушав его, Эйми стремительно ворвалась в конюшню и прошла к стойлам. Если ситуация настолько ужасна, она тем более не будет находиться в стороне.

Рядом с Балтазаром теперь были только Ройс и О’Кифи. Конь лежал, неистово вскидывая голову и обнажая зубы при любой попытке лорда Стоунхерста приблизиться к нему. Видимо, в предсмертных мучениях животное уже не в силах было узнать хозяина. Часы, проведенные Балтазаром стоя, еще больше ослабили его раненую ногу.

– Черт побери, ведь известно, что будет дальше, – произнес О’Кифи с напряжением. – Это сумасшествие, надо облегчить его участь.

Эйми была удивлена тем, как конюх обращался к своему хозяину, хотя, наверное, нечему было удивляться. Еще в первый день знакомства с О’Кифи она догадалась об их дружбе с виконтом. Похоже, за годы долгого общения они очень сблизились.

Подойдя чуть ближе, Эйми остановилась так, чтобы ей было лучше видно Балтазара. О’Кифи же продолжал горестным тоном, полным тоски:

– Эта мысль мне неприятна так же, как и вам, но пора положить этому конец. Доктор Финнерти сказал, что уже ничего не изменишь.

Ройс, который успокаивающим тоном что-то нашептывал Балтазару, замолчал и через плечо посмотрел на конюха:

– Финнерти – тупица, он просто не хочет тратить время. По его мнению, Балтазар вообще должен был умереть восемь лет назад.

– Доктор, может, и тупица, но это не меняет ситуацию. – О'Кифи порывисто сдернул с головы кепку, вытер покрытый потом лоб и, протянув руку к коню, воскликнул: – Боже милостивый! Посмотрите на него! Он слишком истощен, чтобы продолжать бороться! Неужели и правда хотите продлить его страдания только из-за собственного упрямства и нежелания смотреть правде в глаза?!

Переведя взгляд на напряженное лицо Ройса, Эйми могла представить внутреннюю борьбу, раздирающую его в эту секунду. Не в его характере было сдаваться после длительной и мучительной борьбы за жизнь животного. Он просто-напросто не мог сдаться, пока были хоть какие-то шансы изменить ситуацию, но не было смысла отрицать, что, оттягивая неизбежный финал, он лишь усугублял страдания коня.

– Ты прав, – наконец произнес Ройс холодным сдержанным тоном. И только самый проницательный смог бы заметить, как у виконта дрогнула челюсть и он сжал кулаки. – Нужно облегчить его страдания.

О’Кифи с мрачным видом перегнулся через стойло и что-то достал с выступа стены. Когда конюх поднял руку, в свете фонаря блеснул ствол ружья. Эйми почувствовала, как внутри у нее все перевернулось.

Конюх подошел к Стоунхерсту и пожал его плечо.

– Я сделаю, – тихим голосом сказал он.

– Нет, – тут же твердо возразил Ройс и взял оружие из рук конюха. – Я сам. Балтазар – мой подопечный.

В этот момент он заметил Эйми. От его тяжелого взгляда она словно похолодела.

– Если ты хочешь помочь мне, – обратился виконт к О’Кифи, – выведи ее отсюда.

Ахнув от изумления, Эйми попыталась было возразить, но конюх быстрыми шагами приблизился к ней. Одного его взгляда было достаточно, чтобы понять – сопротивляться бесполезно.

– Идемте, миледи! – мягко прошептал конюх. – Пожалуйста, милорд хочет, чтобы вы не видели это.

Не сказав ни слова, скрепя сердце Эйми последовала за О’Кифи. Она вышла в освещенный лунным светом двор и увидела столпившихся конюхов и людей Толливера. Сняв шапки, мужчины стояли с мрачными лицами, словно наверняка знали, что сейчас произойдет.

Никто не осмеливался нарушить тишину. Внезапно прогремел выстрел.

Ошеломленные, какое-то время люди продолжали молчать. Единственным нарушителем спокойствия и тишины был морской ветер, с силой трепавший волосы и одежду собравшихся. Эйми не отдавала себе отчета в том, с какой силой закусывала нижнюю губу. Она была уверена, что уже сочится кровь. Напряженно глядя на двери конюшни, она с болью в сердце сожалела, что не может видеть сквозь них. Из-за деревянного ограждения конюшни раздавалось нервное ржание остальных лошадей, напуганных выстрелом, но более ничто не выдавало происходящего внутри.

Хотя, затаив дыхание, Эйми ждала этого момента, она была совершенно не готова к внезапному появлению Стоунхерста. Двери конюшни распахнулись со страшным грохотом, и человек, появившийся из темноты помещения, показался Эйми незнакомцем. Виконт выглядел уставшим и не по годам старым. На его бледном лице ярко выделялась отметина шрама, взгляд потух, плечи поникли.