Мой желанный принц - Елена Александровская Страница 40

– На твой выбор, Алексей. Только немного – я как Динни Черрел…

Ирина, честно говоря, была голодна, но не настолько, чтобы не устроить Ангелу очередную проверку.

– Сливовый компот?

Ирина расхохоталась.

– У вас продается славянский шкаф?

– Шкаф продан, – Алексей был невероятно серьезен, как раз под стать старому кино, – но есть никелированная кровать с тумбочкой.

Никогда еще старые анекдоты и фразочки из полузабытых фильмов не казались ему такими важными и нужными.

– А вино я не очень хочу, Леш. Жарко. И мозгов… жалковато как-то.

– А мы попросим холодного-прехолодного шампанского.

– Ну разве что так.

За столом повисла пауза – не так просто было в этом незнакомце увидеть того, кому год рассказывала всякие истории из жизни, у кого год спрашивала мнения по самым разным поводам, чаще, правда, больше связанным с книгами и новостями в высоких сферах, бесконечно и навсегда удаленных от жизни. Тем более, когда ты человека все-таки представляешь совсем не таким… лощеным, уверенным, достойным, когда твое воображение рисует тебе куда более приземленный образ.

Но надо было как-то выходить из ситуации. И поэтому они заговорили оба и одновременно.

– Представляешь…

И оба одновременно остановились. Алексей иронично склонил голову.

– Уступаю место даме.

– Дама благодарит, – Ирина попыталась взять себя в руки. – Представляешь, мы вчера с Таткой над городом видели радугу. Такую огромную, широченную…

– По дороге на работу, что ли?

Ира кивнула.

– Здорово. А я ехал…

Алексей прикусил язык – ехал-то он в машине. И не видел вокруг ничего, кроме таких же железных коробок, которые, иногда чудовищно смердя разбавленным бензином, везли раздраженных хозяев к месту службы.

– …в метро и видел только рекламу. Зато какую! Прочитал – чуть со смеху не умер, честное слово.

– Ну прекрати, от каждой рекламы умирать… неразумно как-то. Что, «псориаз за один сеанс»?

– Нет, это ж день вчерашний… Там две листовки какой-то гений наклеил друг на друга. Внизу про вклады, а сверху туристическая компания. Вот и получилось «Небывалые ставки годовых… улетят вместе с неприятностями!»

– Отлично! Это называется похвальная честность…

– Точно, иначе и не скажешь. Ты умница, Ир!

– «Когда женщине говорят, что она умница, это значит, что она круглая дура…»

Увы, только цитатой Ирина и смогла ответить на слова Алексея. Она чувствовала, что язык просто отказывается ей повиноваться. Зря, похоже, Ангел затеял эту встречу. Или напрасно она на нее согласилась.

– Но по сравнению с Бубликовым…

– Да, – Ира не могла не улыбнуться, – по сравнению с Бубликовым все просто прекрасно.

– Понимаешь, Тат, – назавтра Ирина, конечно, держала перед подругой полный отчет. – Все время мне казалось, что мой друг, милый и славный парень Леша, прячется внутри этого достойного и приятного джентльмена. Ну так, словно внешне он принадлежит к одной жизни, а внутренне – совсем к другой.

– Но он тебе понравился?

Ирина пожала плечами – вчерашний вечер и разочаровал ее, и очаровал, и поставил перед ней столько вопросов, что никакой жизни не хватит, чтобы найти на них ответы. Не говоря уже о том, чтобы за час утренней прогулки расставить все по местам. Но, должно быть, христианами вовсе не зря придумана исповедь, а американцами – психотерапия: высказаться-то надо было. Да и легче от этого рассказа становилось, тут не поспоришь (хотя Ира и не собиралась).

– Глаза его понравились, живые, смеющиеся. Голос понравился, внимание понравилось. А вот то, как он вел себя…

– Хамил, что ли?

– Нет, подружка, он был в этом ресторане своим, понимаешь? Ему такая обстановка не была внове… Может быть, он своими водопроводными делами заколачивает бешеные бабки и потому для него «Тремпель» – просто уютная харчевня? Не знаю. Да и не хочу я рассуждать об этом, Татусь.

– А потом? Вот вы поужинали, выпили шампанского… и? Он тебя до дома проводил? И, кстати, когда вы из кабака-то вышли?

– Не очень поздно… Наверное, в десятом часу…

– Что ж так?

– Да говорю же, мы пытались друг в друге разглядеть тех, с кем общались там, в вирте! Я-то уж точно пыталась…

– Я поняла, Ирусь. Ладно. Вот вы вышли из «Тремпеля»… Дальше-то что?

– А что должно быть, по-твоему?

– Ну, он тебя проводил? Или сам повез домой?

Ирина отрицательно покачала головой.

– Нет, он меня никуда не вез, мы же пили шампанское. Не знаю, есть у него машина или нет.

– Но домой-то ты как-то попала! Как?

– Тат, не кипи. Мы спустились вниз по Хазарской до Площади, а там Леша взял такси.

– Ага, все-таки до дома довез. Теперь он знает, где ты живешь…

– Нет, не довез он меня никуда. Посадил в машину, расплатился с водителем, поцеловал мне руку и все, я уехала.

– Отлично! Я, наверное, вообще ничего не понимаю в жизни… Честное слово!

Ира пожала плечами – похоже, она понимала в жизни еще меньше, чем подруга. Несколько минут девушки молчали: Тата, отлично зная, что другим она умеет напророчить все удивительно правильно, прислушивалась к своим ощущениям, а Ирина подыскивала слова, чтобы описать впечатления от вчерашнего вечера.

– Понимаешь, Татусь, вот когда мы в Сети болтали или просто перебрасывались всякими фразочками, пусть совсем редко, у меня было ощущение, что мы соединены. Понимаешь? Между ним и мной протянута невидимая ниточка, а слова только… ну просто еще ниточки, другие…

– Понимаю, Ирочка. Когда можно и вообще ничего не говорить, но при этом чувствовать, что вы – одно целое…

– Ну да, примерно так.

– А вчера?

– А вот вчера ничего такого не было! Никаких невидимых ниточек, наверное, совсем наоборот – как будто в кокон оба спрятались. Или в доспехи. А потом ро-о-обко так пальчиком по закрытому забралу по очереди стучали. Оно откидывалось на минуточку и… и опять падало.

– Тебе книжки надо писать, Ирэн!

– Может быть, когда-нибудь писать и начну. Когда Игоревна мне прибавит зарплату и не навесит при этом очередных обязанностей…

Девушки улыбнулись: Тата – словам своей подруги, Ирина – несбыточности надежд. Хотя, в душе Ира часто признавала это, ей-то грех жаловаться! Есть друзья, есть работа … Есть странные поклонники… «И, потом, мне ж всего тридцать один! Я все успею!»

Шум проспекта подсказал, что до работы осталось всего несколько сот метров. И тут Татка, наконец, сообразила, что еще не спросила у Ирины.