Запретные наслаждения - Сара Рэмзи Страница 40

На ее несчастный вид Мадлен отреагировала злорадной усмешкой, но тут же устыдилась этого, хотя предательница и не заслуживала прощения. Эмили никогда не признавала своих ошибок и сейчас обязательно скажет, что поступила так ради ее блага.

Мадлен не собиралась это выслушивать.

— Не сейчас, Эмили, — холодно ответила она. — У меня нет времени. Я еще не решила проблемы, которые создала мне другая наша «беседа».

Эмили отшатнулась, словно ей дали пощечину.

— Я… я не хотела…

Мадлен отвернулась и прошла мимо. Эмили застыла в ужасе. Эта была их первая серьезная размолвка. Хотя правда заключалась в том, что Мадлен просто никогда ей не перечила. Но на этот раз она не собиралась уступать.

Однако, спустившись по главной лестнице, Мадлен мигом позабыла об Эмили. Внизу ее ждал Фергюсон с букетом белых роз. Она надеялась на спокойный разговор, но стоило ей увидеть его, как сердце учащенно забилось в груди. Когда их взгляды встретились, мир вокруг перестал существовать. Ничто больше не имело значения, они словно оказались внутри невидимого кокона, где она чувствовала себя свободной от всех условностей.

Он шагнул ей навстречу.

— Я подумал, что недостаточно галантно ухаживаю за вами и решил исправиться, — сказал Фергюсон и заглянул ей в глаза.

От звука его низкого голоса по телу Мадлен побежали мурашки. Значит, он не намерен разрывать договор. Но что же делать? Она ведь отказала ему. Как теперь принять его помощь? Как смотреть ему в глаза? Мадлен приняла букет и нежно провела пальцем по свежим лепесткам. На первый взгляд розы были белыми, но внутри каждого бутона скрывалась ярко-красная сердцевина.

— Они напомнили мне о вас, — сказал он.

Он намекал на страстную натуру, сокрытую за маской невинности. Как всегда, одежда Фергюсона была безупречна: мягкие брюки для верховой езды, короткая куртка и начищенные до блеска сапоги. Шляпу он держал в руке. Согласно этикету, это означало, что он готов уйти по первому ее требованию. Рыжие волосы были в небольшом беспорядке, как будто он недавно поднялся с постели. Мадлен захотелось пригладить эти непослушные вихры. Она едва сдержала себя. Фергюсон улыбнулся, и она испугалась, что он заметил ее невольное движение. Резко обернувшись, она почти бросила цветы Жозефине.

— Поставь в воду.

Нахмурившись, Жозефина посмотрела на герцога, потом снова на Мадлен.

— Я не должна оставлять вас вдвоем.

Мадлен стиснула зубы.

— Позаботься о букете. За две минуты со мной ничего не случится. Не так ли, ваша светлость?

Фергюсон со всей серьезностью кивнул. Мадлен подумала, что няня будет упрямиться, но та ушла, недовольно бормоча что-то о неприличном поведении госпожи. Едва она вышла, Мадлен перестала заботиться о приличиях:

— Ты приехал в коляске или в закрытом экипаже?

— Разумеется, в коляске. Я думал, ты будешь без компаньонки. В этом случае кататься в закрытом экипаже было бы слишком вызывающе даже для меня.

— Тогда мы можем идти.

Фергюсон усмехнулся.

— Ты, наверное, имела в виду, можем сбежать от няни?

К счастью, Чилтон не знал, что Мадлен запрещено выходить из дома без сопровождения. Стонтоны хотели сохранить видимость нормальной жизни, поэтому не могли поставить дворецкого в известность о случившемся. Возможно, Чилтон и удивился, увидев, что Мадлен едет на прогулку с герцогом, но только потому, что прежде мужчины никогда ее не приглашали прогуляться. Мадлен подумала, что напрасно сравнивала свою жизнь с тюрьмой, если ей удалось так легко сбежать.

Фергюсон помог ей подняться в изящную двухместную коляску, запряженную парой гнедых. Защитив пледом от уличной грязи ее юбки, он сел слева от нее, принял вожжи у лакея и пустил лошадь неторопливым шагом, направляя ее в сторону Пикадилли, которая выходила к воротам Гайд-парка.

Когда они повернули за угол, Фергюсон сказал:

— Признаться, я не ожидал, что ты так легко согласишься. Я приготовился к долгой осаде.

Мадлен не видела его глаз, но, несмотря на беззаботность тона, эти слова показались ей дерзкими.

— Я вовсе не хочу разрывать с вами отношения, Фергюсон.

Он украдкой посмотреть на нее.

— Неужели ты признаешь, что между нами есть что-то такое, что тебе не хотелось бы потерять?

Мадлен колебалась. Потребовалось десять лет, чтобы она наконец осознала насколько сильна ее страсть к сцене. По сравнению с этим ее знакомство с Фергюсоном представлялось чем-то мимолетным. Она еще не ощущала, что ей есть что терять. Ей нужно было время, чтобы осознать все опасности, подстерегающие ее в этих отношениях, и понять, чего же хочет ее сердце. Она не могла ответить, потому что не знала ответа. В голове царил хаос из не вполне сформировавшихся мыслей и желаний. Она не могла сказать Фергюсону, что хочет стать герцогиней, но не могла и распрощаться с ним. Поэтому она решила трусливо избегать честного разговора так долго, насколько это будет возможно.

— Должны ли мы обсуждать это сейчас? Если ты не передумал, то у нас есть время до конца месяца. Кроме того, твои сестры еще не нашли себе женихов.

— Вот чего я не понимаю, Мад, так это почему ты с самого начала не отказала мне? Ведь обо мне всякое рассказывают. Например, будто по ночам я превращаюсь в огра.

— Я бы никогда не поверила этим слухам, — усмехнулась она. — Тем более что по ночам ты превращаешься в высокомерного болвана.

Он грустно улыбнулся.

— Мад, ты первая, кто не поверил слухам. Разве я могу отпустить женщину, для которой моя репутация мало что значит?

Она отвернулась, не желая, чтобы он видел ее лицо.

— Ты найдешь другую. Ты в Лондоне всего месяц. В следующем сезоне ты увидишь, что в Лондоне множество женщин, которые гораздо лучше подходят на роль герцогини.

— Поверь мне, из сезона в сезон выбор не меняется. Все женщины либо красивые пустышки, с которыми и словом нельзя обмолвиться, либо гарпии, которые хотят манипулировать мною, либо бледная моль, от которой я устаю через неделю. Я встречался с сотнями женщин в Лондоне, и ты единственная, кто не попадает ни в одну из этих категорий.

— Эмили — неглупая и красивая, — сказала Мадлен, потому что больше сказать было нечего.

— Подозреваю, что она одна из гарпий.

Мадлен улыбнулась.

— Тем не менее в твоих интересах жениться на богатой наследнице из знатного, благородного рода.

— Мад, не говори глупостей! — возмутился он. — Денег у меня больше, чем ты можешь потратить. А твоя мать и тетя из рода Вильгельма Завоевателя! И я не возражаю против французского маркиза, даже если он мертв и не может дать тебе приданого.

— Не стоит слишком доверять родословным. У твоей семьи идеальное происхождение, но твой отец был диктатором, а братья — сумасшедшими.