Твой пылкий поцелуй - Мэри Блейни Страница 40

– Да, милорд. – Гейбриел старался держаться как можно более уверенно.

– По правде сказать, большинство персонала не слишком-то верили, что необученный любитель сможет добывать сколько-нибудь ценную информацию, но, к их удивлению, вы оказались весьма полезным источником, так же как и вся ваша работа в Португалии. Ваши усилия спасли сотни жизней, подорвав изнутри и доведя до роспуска и уничтожения одну из самых злобных и упорных групп вражеских секретных агентов.

Гейбриел напрягся. О чем, черт возьми, они говорят? Кажется, его возводят в герои? А куда же в таком случае девался предатель?

Невольно в нем начал закипать гнев. Он не сомневался, что отнюдь не всем нравились похвалы в его адрес, и Донкастер не замедлил это доказать.

– К сожалению, данные соображения не освобождают вас от ответственности за смерть ваших коллег и невиновного в таверне перед вашим исчезновением. Те из нашей службы, кто работал в Португалии, полагают, что вы давали информацию французам в обмен на информацию, которую представляли нам.

Гейбриел вздрогнул.

– То есть вы полагаете, что я работал на обе стороны?

– Да.

Так вот оно что! Значит, они считают его одновременно героем и предателем. Гейбриел откинулся в кресле, ожидая продолжения.

– А как иначе вы объясните успехи неопытного и необученного агента? – Человек, обозвавший его когда-то «сукиным сыном», выпятил грудь. – Очевидно, вы обменивались информацией, создавая видимость эффективной работы.

– С какой целью?

– Фуше предложил вам шанс присоединиться к врачам и ученым Наполеона для продолжения занятий наукой. – Донкастер подался вперед, глаза его пылали мстительным огнем. – Многие были убиты в результате хитрой операции, задуманной, чтобы прикрыть ваше дезертирство. Вас бы считали погибшим до тех пор, пока не пришло бы подтверждение того, что вы нашли прибежище при дворе Наполеона. Вы ведь хотели заняться анатомией, не так ли? – Последнюю фразу Донкастер произнес так, словно это была его козырная карта.

– А почему вы не могли заниматься анатомией в Англии? – поинтересовался Сидмаут.

– Мне пришлось отказаться, потому что мой отец предложил мне избрать другую область знаний для изучения.

– Это слишком простое объяснение, – поспешно возразил Донкастер. – Вы были вынуждены отказаться, поскольку на этом настоял герцог: он заявил, что не будет материально поддерживать вас, если вы решите продолжать свои занятия.

– Мой отец умер, сэр.

– Во время допросов в Суссексе вы сообщили, что не знали о его смерти, пока мадам Парнелл не сообщила вам об этом, – поспешил уточнить кто-то из присутствующих.

Кивнув, Донкастер продолжил:

– Итак, вы продолжали работу Джона Хантера. Некоторые считали его великим ученым, но на самом деле речь идет о безнравственном типе, нанимавшем жуликов, которые добывали ему тела умерших для изучения. – Донкастер обернулся к сидящим рядом. – А как мы знаем, герцог публично заявил, что Господь и вечное спасение важнее любой науки.

– Мне известно, что подобное уже случалось, джентльмены, – произнес Гейбриел. – Лорд Ричард Селвик, отправившись с Наполеоном в Египет, утверждал, что интересы науки в некоторых случаях могут оправдать отказ от верности своей стране. В этом случае я согласен с моим отцом: в мире есть вещи гораздо более важные, чем наука.

– А вам не приходило в голову, – спросил герцог, подавшись вперед в кресле, – что его работа была эффективной потому, что, будучи человеком науки, ученым, обладая врожденной наблюдательностью, он умел замечать и обобщать массу деталей и подробностей?

– Да, мы так считали, – согласился Донкастер. – До того инцидента, завершившегося его исчезновением. Когда мы не обнаружили его останков среди погибших, мы стали опрашивать наших агентов и информаторов, и постепенно у нас сложилось мнение, что это было заранее спланировано – Пеннистан должен был перейти на сторону французов. Среди наполеоновских врачей и при французском дворе его бы приняли и ценили гораздо больше, чем в Англии.

– Но неужели никому не понятно, что все дело в научных интересах, а не в личной успешности?! – в отчаянии воскликнул Гейбриел.

– Речь сейчас идет не об этом, – наставительно сказал герцог.

– Нет, именно об этом. Я занимаюсь интересующими меня темами, чтобы получить знания, а не для того, чтобы произвести впечатление на кого бы то ни было, и делаю это, чтобы помочь человеку понять окружающий мир. Это не столь очевидная польза обществу, она не сравнима с той, которую приносит солдат или, к примеру, мой брат, заседая в палате лордов, но я делаю то, к чему у меня есть талант и что мне интересно.

Присутствующие недоверчиво переглянулись, но, тем не менее, продолжили внимательно слушать.

– Я занимаюсь науками, но одновременно я такой же верный британский подданный, жаждущий служить своей стране, как и вы. И в Португалии я делал то, что от меня требовали. – Он повернулся к виконту: – По вашему собственному признанию, я действовал с успехом до самого конца. А теперь скажите, имеется ли у вас сколь-нибудь серьезное свидетельство того, что я сотрудничал с неприятелем? Или в военное время нам не требуются доказательства? – Гейбриел покачал головой. – Вы отдаете себе отчет в том, что собираетесь отправить меня в темницу или даже на виселицу лишь потому, что я оказался слишком хорош при выполнении поставленных передо мной задач?

– По правде сказать, нас это впечатляло, – согласился Сидмаут, – но когда до нас дошла информация, что вас повезли в Париж для встречи с Фуше…

– А вам не кажется вероятным, что лорд Гейбриел оказался пешкой в игре, главной целью которой была месть? – неожиданно вступил в разговор майор Шелби. – Всем известно, что Фуше и отец лорда Гейбриела были личными врагами? Вполне возможно, что зверские убийства в таверне и задержание лорда Гейбриела инсценированы самим Фуше с единственной целью – поставить в затруднительное положение герцога. Это могло бы принести дополнительные дивиденды в виде дискредитации честного имени одного из самых влиятельных критиков Фуше.

– Слишком уж все хитро и запутанно, – решительно отмел это предположение Донкастер.

– Но именно такие штучки любит проделывать Фуше. – Виконт кивнул Шелби, предлагая продолжать.

– Фуше велел доставить лорда Гейбриела в Париж, где собирался предложить ему взятку. Он пригрозил бы, что его агенты передадут англичанам информацию, свидетельствующую о вступлении в сговор с ними лорда Гейбриела и о гибели семерых его людей. Если бы Пеннистан отверг предложение, его предполагалось вернуть в Англию, где несчастного ждала виселица. При любом исходе имя Пеннистанов было бы замарано, что вполне устраивало Фуше.

Все это время Гейбриел пытался определить, кто из присутствующих, кроме Шелби, на его стороне. Человек со шрамами сидел с закрытыми глазами, словно неживой, тогда как остальных, за исключением Донкастера, казалось, заинтриговали комментарии Шелби.