Только она - Елена Спирина Страница 40

Пять минут прошло, и я вновь зашел в комнату. Если не одета, то прям голышом с лестницы спущу.

Анжела все же оделась, однако вещи, что были раскиданы она так и не собрала.

— Выметайся. — я спокоен, как удав.

— И не подумаю. Я расскажу Александру, как ты со мной разговариваешь.

— Для тебя он Александр Сергеевич — это раз. И комната эта моя — это два, поэтому выметайся.

— Нет, не пойду, — завизжала девка, и затопала ногами. Если сейчас сопли пустит пузырями, я выпаду в осадок.

— Что здесь происходит, Анжи? — мимо меня протиснулась Полина Георгиевна. — О, а почему моей дочери сразу эту комнату не дали? — спросила она у меня и у отца, что стоял позади меня.

— Это моя комната. И я последний раз говорю, чтоб освободили комнату.

От того, что в спальне Ады все больше чужих людей, меня начало колотить изнутри.

— Саша, а твоему сыну не много комнат? Из-за него моя дочь спит в каморке. У него что, две спальни? Плюс кабинет в этом же крыле. Три комнаты многовато. Я требую…

— Выйдите из комнаты, и требуйте сколько вам влезет.

— Помолчи, мальчик. — высказалась дама и сложила руки на груди.

— Полина! Анжела! Вышли из комнаты. Вы слышали моего сына. Его слова не обсуждаются.

Отец после своих слов развернулся и ушел в свою спальню. Полина запыхтела, как паровоз, но против слов отца не пошла.

— Но мама! — возмутилась сестричка.

— Собери вещи и вернись в свою комнату, — мачеха вылетела из спальни, толкнув меня плечом.

Я дождался пока, что-то бубнящая себе под нос девчонка, не собрала свое брахло и не ушла, оставив приторный запах после себя. Пришлось проветривать. С удовольствием остался бы в этой спальне ночевать, но обоняние просто кричит, что терпеть приторность сводной сестрицы просто невозможно.

Первые пару месяцев таких стычек было много. То ей ванну отдельную постройте, то горничную наймите, то бассейн освободите, потом в спортзале она спа — салон захотела. Получая постоянно отказы, она не прекращала что-то требовать.

В один вечер на ужине, когда в кои-то веке я смог присутствовать, Галина, расставляя на стол ужин, обронила на подносе стакан с водой и обрызгала Анжелу, при том, что девчонка сама махнула рукой и задела поднос, который держала, рядом стоящая, повариха. Ничего серьезного не случилось, да и пролилось то пару капель, однако, мамаша с дочуркой закатили такой скандал.

— Криворукая! — завизжала сводная сестричка, вскочив со стула. Мы же с отцом ошеломленно смотрели на концерт, что начали две фурии. — Ты что делаешь? Дура.

Женщина, почти в четыре раза старше мелкой пигалицы, стояла, ели сдерживая слезы.

— Что ты встала? Извинись и проваливай отсюда. Ты уволена! — тут я, наконец-то, проснулся и, откинув со всей дури стул от себя, зарычал на двух ненормальных баб.

— Закрыли рты, идиотки. — я подскочил к Анжеле и, схватив ее за руку, подвел к поварихе и рыкнул. — Извинилась, быстро!

— Я? — возмущенно заверещала малолетняя стерва.

— Быстро, я сказал!

— Саша! Убери своего безумного сына! — орала позади Полина, пытаясь меня оттащить от своей дочери, но… они меня серьезно выбесили. Мне и так не легко, будь рядом Ада, я бы и внимания на них не обращал, а так… получите, распишитесь!

— Господи, что я наделал?! — отец это сказал тихо, почти себе под нос, но я услышал обреченность в его голосе. — Дань, отпусти ты ее.

Не стал противиться, выпустил из захвата руку ревущей уже сестрицы, подошел к Галине и, забрав из ее рук поднос, сказал.

— Извини. Такого больше не повториться. Иди, отдыхай. Возьми на два дня выходной. И приходи в понедельник, ладно. На большее, меня без твоих блинчиков не хватит.

Улыбнулся женщине, что была со мной с самого детства, увидел облегчение в ее глазах и слабую улыбку.

— Спасибо, — сжала она мою руку в своих ладонях и, кивнув, попрощалась. — До свидания, Александр Сергеевич.

— До понедельника, Галь. Извини, пожалуйста.

Повариха вышла, но скандал так и не закончился.

— Что значит до понедельника? Я не желаю ее здесь видеть больше.

— Проваливай тогда! — высказался я, опустившись на стул, и принимаясь вновь есть. Что-то быстро я успокоился!

— Что? Саша ты слышал?

— Слышал, — ответил так же спокойно батя, тоже принимаясь за не съеденный ужин.

— И что? Ты ему ничего не хочешь сказать? — возмущалась жена папы.

— Хочу. Дань, правильно, что дал ей отдохнуть. Галина совсем из сил выбивается. Нужно нанять ей помощницу.

— Что? — закричала Полина. Рядом стояла подвывающая сестрица. Господи, что они тут делают?!

— Значит так! — батя отложил столовые приборы в сторону, глотнул вина и, откинувшись на спинку стула, заговорил. Серьезно, жестко, я бы сказал даже жестоко. — Вы не имеете права увольнять мой персонал, тем более Галину, она наша семья. Вы не имеете права требовать с меня что либо, я не собираюсь оплачивать и выполнять ваши капризы. Вы живете за мой счет. Я вас кормлю, пою, одеваю. На этом все. Мой сын здесь такой же хозяин, как и я. Его слово закон и оно не обсуждается. И еще, Анжела, либо ты поступаешь в институт, либо идешь работать.

— Ра…работать? — прошептала Анжела.

— Да! Слыша дрожь в твоем голосе при этом слове, советую вспомнить все, чему тебя обучали в школе. Платить за твою учебу я буду только тогда, когда ты начнешь думать своей головой. То есть поступить ты должна сама. Если кому-то что-то не нравиться, где выход вы знаете. Обе!

На этом батя, подхватив бокал с вином, вышел из столовой. Я тоже не стал мешать дамам переваривать услышанное, ушел в спальню, к Аде. Здесь спокойно и хорошо. Жаль только тихо и не слышно смех моей крохи. Как же я скучаю.

Конечно, девчонка поступить не смогла. Батя предложил ей работать в ресторане по полдня. Та пришла с гордо поднятой головой в один из ближайших к нашему дому ресторану, без стука, чуть ли не с ноги открыла дверь в кабинет администратора того ресторана. Сказала, мол, я новый работник, освободите кресло.

Естественно, Алина, как звали администратора, была извещена о новой сотруднице и объяснила девчонке, в не очень лестной форме, где ее место.

Из профессий, что были приготовлены Анжеле, выбора почти не было. Чистить овощи на кухне, мыть полы в зале или работать официанткой. Отец дома предупредил ее, не устроишься, поедешь жить на старую квартиру или к бабушке с дедушкой в деревню.

Девчонка выбрала работу в зале, на разносе. Проработала месяц, а потом раз в неделю у нее случались, то обмороки, то головные боли, то схватывал живот, то тяжелые женские дни. Короче говоря, отец терпел полгода. После сказал, что лишает ее карманных денег, пока не поступит в институт.