Остров любви - Кэт Мартин Страница 40

– Что скажешь на это? – спросил Николас девушку. – Не бойся, я буду рядом.

– Не знаю… лучше завтра. – Она отвела взгляд.

– А почему не сейчас?

– Я… я всегда немного боялась воды. – Глори нервно теребила края прохудившейся, когда-то белой нижней юбки. – Наверное, потому, что маленькой предпочитала играть в куклы или вышивать, чем гулять на воздухе, за исключением, конечно, верховой езды. Это папа приучил меня любить лошадей, но ими увлекаются не только мужчины.

– А как же тогда бильярд? – поинтересовался Николас. – Вряд ли его можно отнести к женским увлечениям!

– Этим я тоже обязана отцу. Мне никогда бы самой не додуматься до столь странного для леди увлечения. – Повернувшись к капитану, Глори взглянула ему в лицо. – А ты? – спросила она, стараясь перевести разговор на другую тему. – Какое любимое занятие было у тебя?

Николас усмехнулся, и девушке стало ясно, что провести его не удалось.

– Я был слишком занят, присматривая за отцом, чтобы запомнить что-нибудь яркое из детства. – Он разворошил затухающий костер, и в небо полетел столб искр. – Он пил, стараясь забыть неверность матери, потом, чтобы скрыться от упреков матери и самого себя, позволял ей обращаться со мной, как вздумается. Она всегда находила причины, чтобы унизить меня: однажды пожаловалась отцу, что я, дескать, специально потоптал ее нарциссы, хотя прекрасно видела, что мне просто не удалось удержать равновесие. Мачеха заперла меня в комнате на два дня, посадив на хлеб и воду.

Глори коснулась щеки Николаса, радуясь, что он стал доверять ей.

– Лежа в постели, – продолжал он, – я часто молил Бога, чтобы мачеха умерла и мы с отцом остались вдвоем. Но потом становилось стыдно.

Глори едва не плакала, искренне жалея маленького мальчика, так и не узнавшего, что такое материнская любовь. Ей хотелось, чтобы он рассказал ей все, что накипело на сердце.

– Мак говорил, что ты убежал из дома в двенадцать лет.

– Я убежал в море. – Николас снова принялся ворошить угли. – Жизнь моряка сурова, но она понравилась мне и нравится до сих пор.

– А твоя спина? Откуда на ней эти шрамы? – Девушка осторожно провела пальцем по одному из них.

К ее удивлению, Николас заулыбался. Должно быть, он обрадовался тому, что не надо больше говорить о детстве.

– Как-то раз я совершил ошибку, которую запомнил на всю жизнь: ослушался приказа капитана, подравшись с одним матросом, чтобы выяснить, кто сильнее. Когда стемнело, мы встретились. У моего противника оказалась сломанной рука. Я вышел из драки победителем, а капитан потерял ценного работника. За это меня наказали так же, как и того парня, который согласился помочь тебе.

– Я и подумать не могла о таком. На плантации рабов секли за то, что они стремились к свободе, а на корабле, оказывается, существуют справедливые наказания.

– Матросов бьют хлыстом в тех случаях, когда они подвергают опасности корабль и всех находящихся на борту людей. Это случается нечасто. Вахтенный должен был ответить тебе отказом.

Глори кивнула.

– А я должна была оставаться на судне.

– Насколько я помню, ты свое тоже получила. – Немного смущенная воспоминанием о произошедшем в тот день в каюте капитана, девушка опустила глаза. Капитан теперь представился ей хоть и строгим, но справедливым.

– Ты всегда воспитываешь в женщинах дисциплину такими методами? – поинтересовалась Глори.

– Только когда они в этом нуждаются, – Николас улыбнулся. – Отныне я буду содержать в порядке твои паруса и твердо держать в руках твой штурвал. – Словно желая подтвердить, что все будет именно так, он легонько толкнул девушку на песок и крепко поцеловал.

– Ни одну женщину я не хотел так, как тебя, – прошептал капитан, – мне кажется, я никогда не устану любить тебя.

Дни на берегу моря летели незаметно. Время проходило в создании уюта в нехитром жилище, наблюдении за горизонтом, не появятся ли спасатели.

– Николас? – Глори тихонько подошла к нему, раздвигая тяжелые листья карликовой пальмы, закрывающей дорогу. Капитан, опустившись на колени, устанавливал силок для кроликов.

– Да, милая?

– Я готова учиться плавать.

Николас радостно улыбнулся.

– Тебе это понравится, будь уверена.

– Если ты выполнишь это обещание, мне не о чем беспокоиться.

Они провели весь день в теплых водах океана, и когда Глори преодолела свой страх перед водой, а Николас поклялся, что будет глядеть в оба и предупредит, если покажутся акулы, дела пошла на лад. Придерживая девушку за талию, чтобы она могла барахтаться на животе и работать ногами, капитан так увлекался прелестями, которые открывались его взгляду, что не мог сосредоточиться на уроке.

Тонкая ткань сорочки, с которой Глори не захотела расстаться, подчеркивала каждый изгиб ее стройного тела, путая мысли мужчины. Не в силах сопротивляться соблазну, Николас вынес сопротивляющуюся девушку на землю, и урок по плаванию сменился другим, не менее желанным для обоих, занятием.

После нескольких уроков Глори научилась плавать, хотя и не рисковала заплывать далеко.

– Ты тоже можешь быть нежным, – сказала Глори.

Николас покачал головой.

– Я, несносный, самодовольный и злой. Тебе-то уж об этом хорошо известно.

Глори еще раз слабо улыбнулась.

– Ну, хорошо, я согласен, что не лишен некоторого обаяния, когда требуется, – поддразнил он девушку, – но считать меня особо привлекательным грешно.

Глори хотела возразить ему, сказать, как она его любит, но сдержалась. Николас не говорил ей ничего подобного, а уважающая себя благовоспитанная южанка ни за что не признается первой. Хотя, с другой стороны, никакая благовоспитанная южанка не станет жить на необитаемом острове, ходить в одной сорочке и заниматься любовью с мужчиной, который не является ее мужем.