Любить запрещается - Барбара Картленд Страница 4

Его голос сделался пронзительным и перешел почти в крик. Он весь дрожал, руки были ледяные, хотя капли пота струились по лбу.

– Только время может излечить его нервы, – сказал Арии врач. – Постарайтесь не давать ему расстраиваться, пробуйте заставить его относиться к повседневной жизни как можно проще и спокойнее. Я знаю, будет нелегко. Эти дьяволы выбили его из колеи, так сказать. Мы должны вернуть его в нормальный ритм жизни, понимаете?

Тогда Ария не понимала, но годы шли, и она стала кое-что понимать из того, что переживал Чарлз, и учиться обращению с ним. Временами она должна была быть мягкой, нежной и сочувствующей; временами – твердой, жесткой и хладнокровной и даже иногда задирать его; она должна была то льнуть к нему, то быть неприступной скалой.

Были ночи, когда она плакала в подушку от ощущения собственного бессилия, и дни, когда ей казалось, что Чарлз безумен и уже ничто не спасет его от сумасшедшего дома. В таких случаях она ненавидела Квинз-Фолли за то, что дом мог значить так много для человека, который любил его так, как если бы это была его мать, жена или любовница.

Сейчас она заторопилась из кухни назад в гостиную и с облегчением увидела, что Чарлз все еще сидит за столом.

– Вот тебе яйца, – сказала она, – а если ты еще раз уйдешь без завтрака, я скажу Джо, чтобы он заткнул его тебе в глотку, несмотря на то, что ты с ним за это сделаешь.

– Больше не буду забывать, – пообещал Чарлз, неожиданно придя в хорошее расположение духа. – Сегодня был чертовски трудный день. Все шло не так, как надо. Прошлой ночью лиса утащила у нас шестерых цыплят.

– О нет, сколько можно! – воскликнула Ария. – Как ей это удалось?

– Прогрызла дыру в курятнике. Знаешь, нам нужны новые клетки. Только я заделаю дыру, как тут же появляются две-три новые.

Ария вздохнула. Курятник, как и все остальное, разваливался от недостатка денег. А что они могут поделать? С минуту она размышляла, глядя, как брат ест яйца, а затем спокойно сказала:

– Я давно хотела с тобой поговорить, Чарлз. Я приняла решение, довольно важное решение.

– Какое? – спросил он, не поднимая головы, и она поняла, что он на самом деле не слушает ее, а думает о своих проблемах с фермой.

– Выслушай меня, Чарлз, – настойчиво продолжала она, – это очень важно. Я решила уехать и попробовать найти работу.

– Найти работу? Чего ради? – Чарлз поднял на нее глаза, и она увидела, что на этот раз ей удалось завладеть его вниманием.

– Ради денег, разумеется. Я уже поговорила с Нэнни. Посетителей бывает так мало, что она справится и с ними, и с домом. Сначала мы думали, что здесь будут толпы, но до обеда почти никто не приходит, а если и придет, мы всегда можем оставить записку, чтобы они позвонили в дверь. После полудня Нэнни может посидеть в холле, а если вдруг окажется много работы, что ж, значит, твой ужин будет подан чуть позже, чем обычно.

– Но ты не можешь уехать, Ария, ты не можешь бросить меня.

Ее лицо смягчилось, а глаза неожиданно засияли, когда она протянула к брату руки.

– О, Чарлз! Это самое приятное, что ты мне когда-либо говорил. Ты правда будешь чуть-чуть скучать по мне? Дорогой, ведь от меня действительно нет проку здесь. Я здоровая и крепкая; кажется, и мозги кое-какие имеются. Если я смогу прилично зарабатывать, подумай, что это будет значить для нас. Даже два-три фунта регулярного дохода покроют половину жалованья Джо. Мы даже смогли бы позволить себе нанять еще одного человека.

По выражению лица Чарлза Ария поняла, что эта идея захватила его, но он тут же ее отбросил.

– Вздор! – сказал он. – Ты никогда не пробовала зарабатывать на жизнь. Видит Бог, старик не научил тебя делать что-нибудь полезное.

– Да, я знаю, – ответила девушка, – но Нэнни получила вчера весточку от своей племянницы – ты ее помнишь, та самая, что приезжала на прошлое Рождество.

Тебе она показалась довольно глупой, но у нее есть работа на авиационном заводе, и она зарабатывает десять фунтов в неделю со сверхурочными. Ты только подумай, Чарлз, десять фунтов в неделю! Для нас это было бы весьма существенно.

– С какой стати тебе пытаться устроиться на авиационный завод? Ты же сломаешься через неделю, у тебя не хватит сил.

Говоря, он посмотрел на сестру так, как будто видел ее впервые. Он увидел маленькое острое личико, по форме напоминающее сердечко, темные глаза, кажущиеся на нем слишком большими, чуть печально опущенные уголки алого рта. Темные глаза, и рыжие волосы… Странное сочетание, даже несмотря на то, что во все века у Милборнов время от времени рождались рыжие дети.

Ария была пяти с половиной футов ростом, у нее были тонкая талия и длинные тонкие ноги, которые несли ее с грацией, во многом обязанной ее стройной гибкости, а еще больше – выучке, полученной на уроках осанки, которые ей приходилось терпеть все детские годы. Конечно, было видно, что она едва ли способна на выдающиеся подвиги по части выносливости, но Чарлз знал, что она сильнее, чем могло показаться, и обладает стойкостью и решимостью, которые подчас равны его собственным.

– А что ты можешь делать? – спросил он.

– Еще не знаю, – ответила Ария. – Но я и не собираюсь высказывать предположения, над которыми ты станешь смеяться. Хочу сама выяснить. Я решила: завтра утром съезжу на день в Лондон. Обойду все агентства по найму и найду работу. Потом подыщу где-нибудь комнату. Сам понимаешь, отсюда я не смогу ездить туда и обратно.

Они оба улыбнулись. Это была семейная шутка: автобусы проходили мимо перекрестка только два раза в неделю и везли ниоткуда в никуда, причем так долго, как только возможно.

– Ну что ж, попробовать можно, – неуверенно произнес Чарлз. – Но, я думаю, ты сама убедишься, что вряд ли можно найти работу больше чем за пять-шесть фунтов в неделю, а если тебе придется жить в Лондоне, ты скорее останешься без денег, чем сможешь что-нибудь отложить.

– Тогда я вернусь домой, – сказала ему Ария. – Я не дура. Деньги я хочу зарабатывать для Квинз-Фолли, а если мне это не удастся, останусь здесь и буду продолжать мыть полы и собирать полукроны.

Чарлз уже было направился к двери, но резко повернулся и, подойдя к Арии, неожиданно обнял ее за плечи.

– Ты так его ненавидишь?

Она вскочила на ноги, как будто он оскорбил ее.

– Ненавижу? Ты же знаешь, что нет, – возразила она. – Я люблю Квинз-Фолли так же, как ты. Нет, неверно: никто не может любить его так же, как ты. Но это мой дом, это место, о котором я мечтала, скитаясь с отцом по всем этим скучным гостиницам. Я часто вспоминала свою маленькую комнату и жалела, что не могу в нее вернуться. Я вспоминала дуб, на который забиралась и никто не мог меня найти, и кусты, в которых мы с тобой играли в индейцев, когда были совсем маленькими. Квинз-Фолли был моей путеводной звездой, конечной целью того, чего я хотела больше всего – вернуться домой!