Соблазн в шелках - Андреа Янг Страница 4

– Если вы намерены все утро торчать в офисе, то, надеюсь, не рассчитываете, что я стану поддерживать с вами светскую беседу? – сказала она. – Я сегодня не в лучшем настроении, и мне не хочется общаться с человеком, который обращался со мной так, словно у меня чума.

– Чума? – фыркнул он. – Вы еще легко отделались! – Гамильтон шагнул ближе, и Клодия снова почувствовала дразнящий запах его лосьона, воспоминания о котором преследовали ее со вчерашнего вечера. Запах был едва уловимый – шепчущий. Клодия вдруг почувствовала, как сладко замерло сердце.

Память словно перекрутила назад видеопленку до того момента, когда она почувствовала губы Гамильтона на своих губах и он продемонстрировал ей, как «это» делается должным образом. В тот момент Клодия была настолько ошеломлена, что даже не сопротивлялась, теперь же наступила запоздалая реакция.

Они встретились взглядами, и девушка почувствовала, как что-то изменилось, они остро почувствовали присутствие друг друга, испытав трепет, который охватывает мужчину и женщину, когда те перестают быть друг для друга посторонними людьми.

Гамильтон заговорил снова, и ощущение испарилось.

– Все эти россказни о пари – вранье, я ведь вижу, что подобное занятие не для вас. Чем вы занимаетесь на самом деле? Может быть, вы актриса, оставшаяся без работы? Ваше представление привлекло внимание всех присутствующих в ресторане.

Вот было бы здорово, если бы его слова мог услышать старый учитель драматического искусства, тот самый, который сказал ей когда-то: «Тебе, Клодия, лучше забыть об артистической карьере. У тебя весьма посредственные способности!»

– Должна разочаровать вас, но последний раз я играла в школьном спектакле.

Клодия понимала, что больше всего Гамильтона интересует, почему она вообще появилась в ресторане. Он снова окинул ее взглядом.

– Как вас зовут?

Такого вопроса девушка не ожидала. На мгновение ей представилось, как ее привлекают к суду за преднамеренное нарушение спокойствия в весьма респектабельном ресторане.

– Зачем вам знать?

У него чуть приподнялись уголки губ.

– Почему вы нервничаете?

«Нет, к суду он меня привлекать не будет, – подумала Клодия с неожиданным облегчением. – Он не настолько сильно рассердился».

– Мой псевдоним Соблазнительная Натали, – любезно сообщила она, – или Прелестница Фифи, если приходится исполнять роль французской горничной. Удовлетворены?

– Придется удовлетвориться. Хотя бы для того, чтобы знать, кого не следует заказывать, если мне когда-нибудь придет в голову обескуражить своего злейшего врага. Я бы предпочел кого-нибудь, кто сыграет роль более профессионально.

Клодию его замечание задело за живое.

– Но вы сами сказали, что я привлекла внимание всего ресторана?

– Я имел в виду только вашу роль покинутой мамаши. Все остальное исполнено наивно, как если бы старушка целовала своего любимого кота.

– Я могла сделать все как следует, но вы мне помешали. – Слишком поздно поняв, что Гамильтон ее поддразнивает, Клодия добавила: – Я старалась задержать дыхание и уговаривала себя не трусить.

– Уверен, вы старались из последних сил, – ответил он.

Клодия уже поняла, что не сумеет победить его в словесном споре. Сделав вид, что пустые разговоры ей наскучили, она сказала:

– Мистер Гамильтон, сегодня пятница и сейчас половина одиннадцатого утра. Вы что, не торопитесь на работу? – Она заметила, что одет он, пожалуй, не для работы, но не могла удержаться от ехидного замечания: – Или, может быть, вы зашли сюда по пути на биржу труда? Если так, то не стоит появляться там в подобном пиджаке – он выглядит слишком элегантным. Могут подумать, что вы неэкономно расходуете свое пособие по безработице.

Уголки его губ едва приметно изогнулись.

– Спасибо за совет и позвольте откланяться, мисс Как-бы-вас-ни-звали.

Черт возьми! А я только начала получать удовольствие от разговора.

– В таком случае всего хорошего. Желаю приятного дня. – Гамильтон поморщился.

Клодия не могла бы объяснить, что на нее нашло. Она совсем не хотела окликать его, это получилось само собой:

– Мистер Гамильтон!

Он оглянулся, вопросительно приподняв брови.

– Да?

И тут Клодия заговорила сбивчиво и торопливо, словно боясь, что не успеет рассказать ему все.

– Извините за вчерашний вечер… Я понимаю, что поставила вас в неловкое положение, но мне было еще неприятнее… А в первый раз все было просто отвратительно, потому что у клиента так пахло изо рта, что меня чуть не вырвало… Я и представить себе не могла, что это может быть так мерзко. Чтобы выиграть пари, мне необходимо сделать еще десять выходов… Мой кузен – настоящая рептилия – предложил мне заработать большую сумму. Он получает удовольствие, наблюдая, как я мучаюсь. Можно послать его ко всем чертям, но я должна получить эти деньги… Они не для меня, а для Бруин-Вуда – детского летнего лагеря в Нью-Форесте. Я собирала пожертвования как одержимая, но людям надоело, что к ним без конца обращаются за деньгами… А меня, видите ли, уволили, так что я пока свободна… Но только дело не в этом. Пока я не сотру с физиономии Жабы Райана его самодовольную ухмылку, мне придется стиснуть зубы и продолжать работать.

Когда поток красноречия иссяк, Клодия с облегчением сделала глубокий вдох.

Гамильтон долго, казалось, целую вечность, оценивающе смотрел на нее.

– На какую сумму заключено пари?

Он и бровью не повел, когда она ответила.

– Вам действительно необходимо получить эти деньги?

– Дело в том, что я уже пообещала их достать! Вы хоть понимаете, сколько детишек никогда не видели коровы, пасущейся на лугу, никогда не кормили яблоком пони? А сколько ребят никогда не видели моря?

Сложив на груди руки, Гамильтон молча смотрел на нее темно-синими глазами. Он не просто внимательно разглядывал ее, как раньше, а буквально выворачивал взглядом наизнанку, чтобы не упустить ни малейшей подробности.

– Вы, надеюсь, сделаете небольшой взнос? – Гай, казалось, ее не слышал.

– Если вам действительно не хочется больше участвовать в киссограммах, у меня есть альтернативное предложение.

Клодия даже вздрогнула от неожиданности.

– Простите, не расслышала?

– Расслышали. – Он посмотрел ей прямо в глаза. – У вас паспорт в порядке?