Не забывай мою любовь - Мишель Дуглас Страница 4

– Спасибо. Я вернусь как только смогу. – Каро, как и Пол, опасалась, что Барбара может совершить какую-нибудь глупость. Например, продать табакерку.

* * *

Каро устало шла по Вестминстерскому мосту. Перед глазами все время возникало лицо Джека, воспоминания о прошлом не выходили из головы, вытесняя другие беспокойные мысли.

Та фотография в прихожей на столике… На ней они выглядели счастливыми.

Не долго. Очень не долго.

Поэтому, когда Каро увидела его в толпе, идущей ей навстречу, то решила, что ей это показалось. Она присмотрелась. Это Джек, без сомнения. Это его лицо. Лицо, которое жгло ей душу.

Она остановилась. Джек в Лондоне?

Ее обходили люди, а она стояла, не в силах сдвинуться с места, не в силах оторвать взгляд от лица Джека.

Джек! Джек! Джек!

Имя стучало в висках. Ее бросило сначала в холод, потом в жар. Он увидел ее и тоже застыл на месте.

На расстоянии она не смогла разглядеть яркую голубизну его глаз, но его манера щуриться и раздувать ноздри все та же. Каро не раз спрашивала себя, что будет, если они случайно встретятся на улице. Неужели лишь кивнут друг другу?

У нее перехватило дыхание, она слегка кивнула, подошла к ограде моста и уставилась на быстрое течение бурой воды внизу. Он подошел и встал с ней рядом.

– Здравствуй, Джек, – не оборачиваясь, произнесла Каро.

– Здравствуй, Каро.

Она не могла на него смотреть. Пока не могла. Она смотрела на здание парламента, на фасад аквариума на противоположном берегу.

– Ты давно в Лондоне?

– Нет.

Наконец она повернулась и встретилась с ним взглядом. Грудь то распирало, то сжимало. Он напряженно и внимательно смотрел на нее.

– Ты приехал, чтобы увидеться со мной?

– Да, – кивнул он.

– Понятно. – Она отвернулась и опять уставилась на реку. – Вообще-то, – она нахмурилась и искоса посмотрела на него, – я не понимаю.

Он наклонился и облокотился на ограду. Каро отвела взгляд от его орлиного профиля, боясь, что если не отвернется, то может потянуться к нему и поцеловать.

– Я слышал про твоего отца.

– Открытки с соболезнованием от тебя не было.

Он помолчал, потом произнес:

– Это ты посылаешь мне рождественские открытки каждый год…

Он ни разу не прислал ни единой открытки.

– Ты посылаешь всем своим бывшим возлюбленным рождественские открытки?

Она выпрямилась:

– Только тем, за кем была замужем.

Оба поморщились от ее слов.

Каро резко к нему повернулась:

– О, пожалуйста, давай не будем этого делать.

– Чего не делать?

– Придираться друг к другу.

– Согласен.

Протянув руку, Каро дотронулась до его предплечья. Ей всегда хотелось касаться его. Сквозь тонкую шерстяную ткань пиджака она почувствовала крепкую руку. Как это знакомо…

– Отлично выглядишь, Джек. Действительно отлично. Я рада.

– Рада?

– Конечно. – Она сильнее сжала ему руку. – Я всегда желала тебе счастья.

– Ну, это не совсем правда, хотя… неужели это так, а, Каро?

Она убрала руку.

– Мое счастье было менее важно для тебя, чем твоя карьера.

Каро поджала губы и кивнула:

– Значит, ты до сих пор меня обвиняешь.

– Да, – без колебаний ответил он. – И очень сильно.

Она заставила себя рассмеяться:

– Честности нам никогда было не занимать. – Хотя несправедливость обвинения больно ударила. – Почему тебе нужно меня видеть?

– Смерть твоего отца… Прими мои соболезнования.

Она молча кивнула. Слезы жгли глаза. Нелепо со стороны Джека соболезновать ей. Зачем он притворяется, ведь знает, что ее отношения с отцом были более чем прохладными и напряженными?

– Ты по нему скучаешь?

Вопрос Джека ее удивил.

– Я скучаю по… образу отца. – Она не говорила этого ни одной живой душе. – Сейчас, когда он умер, уже нет шанса, что наши отношения можно исправить, что наши разногласия утрясутся. – Она подняла подбородок. – Я и не догадывалась, что все еще лелеяла подобные мечты. Пока он не умер, не догадывалась.

На секунду голубые глаза смягчились, а ей показалось, что солнце греет с небывалым для второй половины дня жаром.

– Мне очень жаль, если это так, – сказал он.

Каро отвела взгляд… и в воздухе снова похолодало.

– Спасибо.

Эти двое мужчин в ее жизни имели одну общую черту: неспособность к компромиссу. Ей не следует об этом забывать.

– Итак, ты узнал о смерти моего отца, и что?

Он произнес следующую фразу очень отчетливо, как бы взвешивая каждое слово:

– Это заставило меня подумать о том, что надо поставить точку.

Каро скривилась и взмахнула руками, словно отражала возможный удар.

– Ради бога, Каро! Что тебя так удивило?

Он говорит о разводе, и это не должно ее потрясти. Но хотелось выть. Спрятанная глубоко внутри, в тайнике, боль вышла наружу.

– Ты не собираешься упасть в обморок?

Он сказал это со злостью, от чего она выпрямилась, подняла подбородок и твердо произнесла:

– Не надейся.

Дышать все равно было трудно. У нее ведь были слабые надежды на примирение не только с отцом, но и с Джеком.

Но откуда такой оптимизм? Чем скорее распрощаться с этими надеждами, тем лучше. Она больше ни за что не отдаст этому человеку свои чувства, свою любовь.

– Прости меня. Погода подействовала. К тому же мы вчера прочитали отцовское завещание. Все это было… крайне неприятно.

Он потер подбородок и уже без злости произнес:

– Это ты меня прости. Если бы я знал, то подождал бы еще какое-то время. И я нашел бы более подходящее место для разговора, чем Вестминстерский мост.

– Ты заходил в мою квартиру?

Он кивнул.

– Я собирался сесть в метро, чтобы доехать до «Бонд-стрит». – Это была ближайшая станция до места ее работы. – Но…

– Но Юбилейная линия закрыта из-за подозрительного пакета на станции «Грин-парк», – закончила она. Именно поэтому она пошла пешком. И еще чтобы побыть на воздухе. – Я иду к себе на квартиру. Можем пойти вместе. Или ты предпочитаешь взять такси?

* * *

Джек подозвал проезжавшее такси и быстро усадил ее туда, пока автомобилисты на мосту не начали сигналить.