В радости и в горе - Кэрол Мэттьюс Страница 4

— Вы сидите на моем месте. — Джози сверилась с номером в пропуске на борт, а затем вновь посмотрела на номер над креслом.

Человек, занявший ее кресло, слушал персональный мини-плеер, энергично кивая головой, видимо, в такт музыке. А может быть, у него приступ нервного тика? Так или иначе он напомнил ей плюшевого лабрадора, обычно стоявшего на заднем сиденье в отцовском «Форде». На каждом повороте и при резкой остановке тот начинал качать своей непонятно как прикрепленной к туловищу головой. На протяжении многих лет при взгляде на эту качающуюся игрушку у нее начинался приступ морской болезни. И вот она вновь увидела того плюшевого песика, вдруг чудесным образом вочеловечившегося в ее кресле. Волосы у него были светлые и спутанные. Ей подумалось, не такого ли человека имела в виду ее мать, когда говорила о «необычной» внешности.

— Будьте добры, мэм, сядьте! Самолет вот-вот взлетит, а вы стоите в проходе.

— Но…

Стюардесса неодобрительно хмыкнула и протиснулась дальше. Очень мило. Вот на это сил у нее уже нет. Звонок Дэмиена выбил ее из колеи, и она все еще никак не могла успокоиться. Накануне ее мучили кошмары — ей все снилось, что Дэмиен жестоко мучает ее. В последнем сне он прибил ее гвоздями к кровати и скреб острыми когтями по волосам. Проснувшись, она обнаружила, что лежит, уткнувшись лицом в подушку, а Кот-Ранее-Известный-Как-Принц сидит у нее на шее и, переминаясь с лапы на лапу, впивается когтями ей в затылок, намекая, что они уже на волосок от завтрака. Все мужики одинаковы, эгоисты до мозга костей.

Джози слегка постучала жестким ребром пропуска по голове человеку, что сидел в ее кресле. Он взглянул на нее.

— Место. Мое место, — сказала она, многозначительно указывая на кресло, мол, «пересядьте!»

Он вынул из одного уха наушник и, рассматривая, повертел его в руке.

— Если можно, я хотел бы остаться здесь. Я люблю смотреть, как самолет отрывается от земли.

— Но…

— Почему бы нам не поделить это место и не поменяться на полпути. — Его губы скривились в улыбке, как бы говорившей: «Поиграй со мной, кинь мне мячик, а я разрешу тебе пощекотать свой животик». Будь она выпускницей школы обольщения Барбары Вудхаус, он бы с ней так не разговаривал.

— Но… — Джози колебалась. Ей хотелось сидеть у окна. Взлет и посадка были самыми опасными моментами полета, и всегда было спокойнее знать точно, долго ли придется падать, прежде чем разобьешься в случае «возникновения технических неполадок».

— Ладно, — сказала она, помедлив, чтобы показать ему, насколько ей не по душе его предложение.

— Спасибо. С вами можно дружить.

Вот уж никакого желания! Ее и так бесит, что приходится путешествовать с таким огромным багажом, который какой-нибудь чертовой голивудской кукле вроде Джоан Коллинз и не снился, — вся родня нагрузила ее подарками кузине Марте на ее предстоящее бракосочетание в Нью-Йорке. А все оттого, что родственнички прижимисты и не хотят тратиться на билет, чтобы приехать на эту свадьбу самим. Они предпочли, чтобы все эти вазы для фруктов из резного стекла, полотенца с монограммами и другие самые разнообразные предметы свадебного снаряжения, которые потом ближайшие двадцать лет благополучно пролежат у Марты в самой глубине шкафов, она тащила туда на своем хребте. Ведь если и существует на Земле девушка, у которой есть абсолютно все для жизни, так это Марта.

Да, а ведь я так думаю только потому, что сама вот-вот разведусь и у меня все это уже позади.

Человек-В-Ее-Кресле засунул наушник миниплеера обратно в ухо и опять стал дергать головой. «Очарование II», сиквел. Она уже видела клип на эту песню в исполнении Мадонны, где та приходила в экстаз от своего совершенства. Еще минута, и он ударит по своей воображаемой гитаре, выбив из нее пару-другую умопомрачительных звуков. Да, если он и дальше будет дергаться, как кукла в Маппет-шоу, то полет станет для нее пыткой.

Джози обиженно пыхтела, взваливая на плечо свою багажную сумку. Джоан Коллинз, по крайней мере, подали бы руку — какой-нибудь миньон, прихлебатель, этакий вечный мальчик из свиты. А вот ей, Джози Флинн из округа Кэмден, тридцати двух лет от роду, в скором времени разведенной женщине, руки никто не подал. Никто. Драматизм ситуации дает ей право повторить это «никто». Вот теперь, когда она стала единицей статистики по разводам, ей приходится одной заботиться о том, чтобы все эти простыни и наволочки тетушки Конни прибыли к месту назначения целыми и невредимыми. Они куплены в «Британском магазине домашних принадлежностей», потому что, как заметила Констанс, американцам нравится все отмеченное клеймом «британское». Но Джози-то прекрасно знала, что солнечно-желтые нарциссы, склонившие свои головки над светло-вишневым полем, были совсем не во вкусе Марты. Ну совсем.