Отзвуки прошлого - Вера и Марина Воробей Страница 4

– А как вы об этом догадались?

– Она гладит. Это тепло. Вообще, дети чаще всего изображают матерей за каким-то занятием. Вот смотри. У Лены Галкиной, твоей тезки, мама варит суп. У Сони Шваб мама пылесосит. А вот с папами дело обстоит иначе. У Сони на рисунке папа вообще отсутствует.

«А ведь и верно», – подумала Лена, вспомнив, как отец третьеклашки иногда привозит свою дочь в школу на «вольво».

– И знаешь, как она объяснила это мне? – продолжил психолог. – Она сказала, что он на работе, поэтому его на рисунке нет. А это уже свидетельствует об отстраненности отца от воспитания дочери. Он, скорее всего, далек от семейных проблем.

«О как!» – успела удивиться Лена.

– А вот у Саши Степанкова ситуация еще хуже. – Дмитрий Дмитриевич покопался в папке и достал рисунок Саши. – Взгляни. Здесь и папа, и мама, и бабушка с дедушкой, и даже старший брат, ученик десятого «А», а самого Саши на рисунке нет. Не исключен вариант, что он не чувствует себя нужным и любимым. У Лены Галкиной иная картина. – Дмитрий Дмитриевич передал Лене рисунок девочки. – Видишь, у нее все нарисовано очень мелко, простым карандашом. С семьей у нее все в полном порядке, но не с ней. Эта тщательная прорисовка, почти тайская миниатюра, говорит о ее неуверенности в себе, о заниженной самооценке.

У Лены перед глазами возникло бледное личико худышки Галкиной. Да и так понятно, что она тихоня и не слишком высокого мнения о себе.

– А что это за черта? – спросила она, взяв рисунок, подписанный внизу «Леша Снегирев».

– Представь себе – это стена, отгораживающая одну комнату от другой. Леша в одной комнате, а его родители в другой. Какие-то мысли есть на этот счет? – спросил Лену психолог.

– Думаю, все ясно: парень чувствует себя одиноким, – сказала Лена, следуя предыдущей логике.

– В общем, ты права. Здесь явно прослеживается непонимание, отчуждение. Вот что можно извлечь из обычных рисунков. Ну, а дальше, как говорится, предстоит большая работа. Сначала поговорю с классным руководителем, – сказал Дмитрий Дмитриевич, складывая рисунки в стопочку, – затем вызову к себе родителей для душевной беседы, возможно, поговорю с самими ребятами, но ненавязчиво, так, чтобы они не чувствовали себя ущемленными и обиженными. Класс непростой оказался.

Лена слушала и мысленно краснела. Как легко мы делаем выводы, не считая нужным покопаться поглубже. Вот недавно она думала: зачем нужен психолог в школе? А оказывается, еще как нужен! Вон сколько всего интересного она узнала за полчаса. И ведь Романов хочет помочь ребятам и поможет, Лена теперь была в этом уверена.

– Дмитрий Дмитриевич, а помните, вы и у нас тест проводили?

– Конечно помню. – Психолог улыбнулся, и в его глазах промелькнули веселые искорки, будто он вспомнил что-то очень забавное.

– И вы обещали нам рассказать о его результатах в конце года, – напомнила Лена.

– И расскажу, обязательно, но чуть попозже, когда вам отметки годовые объявят. А вообще-то этот тест больше проверка для учителей, чем для вас.

В эту минуту раздался звонок с урока. Лена потянулась к рюкзаку:

– Я пойду.

– Иди.

Уже в дверях ее догнал приятный баритон Романова:

– Что Кошкиной скажешь?

Лена обернулась, пожала плечами:

– Так и скажу, что проспала. Не убьет же она меня за это?

– Думаю, что не убьет. Она в последнее время сама любезность.

– Это потому, что она влюблена в нашего полковника, – ляпнула Лена, подумав почему-то, что теперь она может поделиться с психологом любыми мыслями.

– Ну, не только, – усмехнулся он. – Так и быть, открою тебе один секрет. Людмилу Сергеевну на должность директора прочат в новую школу. Да, Лен, ты там не очень-то распространяйся: пока еще нет окончательного решения, – предупредил Романов.

Не очень-то распространяйся! А как это сделать, когда язык так и норовит проболтаться. Ну не умеет она хранить секреты. К тому же у нее от Бори секретов нет. Он увидел ее в коридоре, сразу бросился к ней. Высокий, крепкий, с длинными, вечно растрепанными темными волосами. На нем черные фирменные джинсы, свитер навыпуск, модные туфли. Борька улыбался широко и открыто:

– А я на улицу шел, чтобы тебе позвонить.

В стенах школы мобильники сильно глушило.

– А я проспала. Думаю, чего идти, выслушивать нотации от Кошки, настроение портить, ну и забила, – сообщила Лена, потом, наклонившись к Шустову и понизив голос, возбужденно сказала: – Борь, я тебе щас такое скажу, только ты поклянись, что никому ни полсловечка.

– Что б я сдох! – клятвенно заверил Борька, привычно забирая у нее рюкзак и вешая его себе на плечо вместе со своим.

– От нас, наверное, Кошка уйдет в следующем году!

Лене сразу стало легче.

– Куда, в декрет?

– Остряк-самоучка, – фыркнула она.

Но ведь и правда, Борька слыл первым шутником в классе. Его меткое словцо не раз веселило класс до колик и часто ставило на место зарвавшихся. Учителя и те побаивались с ним тягаться.

– А что? – Его темная густая бровь метнулась вверх и спряталась под челкой. – Дурной пример заразителен. Вон Маргаритка наша благополучно ушла в декрет, и ей по барабану, кто теперь будет за стенгазету отвечать. Ладно, это не вопрос. Найдут, чем занять нашу неуемную энергию. Так куда там наша Кошка собралась?

– В новую школу на повышение.

Борька присвистнул:

– Директором, значит. Повезет кому-то, – хмыкнул он и поинтересовался: – Кстати, откуда такие потрясные новости?

– Какая разница?

– И все же?

– Ну, Романов сказал. Я у него отсиживалась. Слушай, Борь, оказывается, психолог в школе очень нужный человек…

– Да что ты?

– Да!

Они вернулись к этой теме после уроков, когда Боря пошел ее провожать.

– Не, ну я не врубаюсь! Если мужик в руки молоток взял, чтобы гвоздь заколотить в стенку, – от него агрессия исходит. А если мама с утюжком – значит, в доме уют и тепло. Так, что ли, получается?

– Получается, что так.

– Хм, – скептически отреагировал Борька. – А как же криминальные элементы? Они, между прочим, очень уважают горячий утюжок, чтобы нужные сведения из жертвы вытянуть. Как с этим теплом быть?

– Не знаю. Если тебе это так интересно, сам у Романова спроси.

Лене не хотелось затевать спор. Она очень быстро пожалела, что завела разговор на эту тему. В голову полезла всякая глупость: что бы она нарисовала в этом случае, что бы нарисовал Боря? Он, возможно, отгородился бы стеной от родителей, как это сделал Леша Снегирев.

У Бори было все: и достаток в доме, и благополучие – все, кроме сердечной близости. Боря сам ей в этом как-то признался.