Два дня в Венеции - Агата Мур Страница 4

Предыдущие недели пронеслись как в тумане. Один день беспокойнее другого… Приводились в порядок дела Амелии, подписывались документы, и это длилось вплоть до самой свадьбы. Сразу же после оформления брачного соглашения Грегорио поставил свою подпись под письменным свидетельством, узаконивающим погашение всех долгов Амелии и возвращение проданного ими имущества.

Богатство давало власть, и Грегорио безжалостно пользовался ею для достижения своих целей.

Паула протянула руку, чтобы жених мог надеть кольцо. Пальцы ее мелко задрожали и сделались ледяными.

«Можете поцеловать невесту!» – услышала она голос священника. Эти слова обрушились на нее снежной лавиной, а когда Грегорио наклонился и поцеловал ее в губы, Паула почувствовала настоящую панику. От этого поцелуя что-то дрогнуло глубоко внутри, зрачки сделались огромными.

Опустив ресницы и принужденно улыбаясь, она принимала поздравления от священника, адвоката и Амелии, с тревогой следившей за дочерью.

Пауле пришлось немало потрудиться, чтобы доказать матери, что ее решение стать женой Грегорио Манфреди не было вызвано временной потерей рассудка.

Однако сейчас она и сама не была в этом уверена. Почти все долги были погашены, имущество Карлани возвращено, теперь настал ее черед расплачиваться за все это.

Она совсем не знала человека, стоящего с ней рядом, хотя уже сегодня ночью должна будет принадлежать ему. Эта мысль просто выбивала из колеи.

За прошедшую неделю молодожены виделись всего один раз в кабинете адвоката, один раз разговаривали по телефону, когда он сообщил дату, время и место свадебной церемонии. Сегодня утром в его дом перевезли ее личные вещи и одежду, а час назад они с Амелией въехали в ворота, предваряющие дорогу в элегантный особняк Грегорио, который встретил их в просторном холле. Потом они прошли на террасу.

На Пауле был шелковый костюм цвета слоновой кости. Она гладко причесала и незатейливо уложила волосы, чуть тронула помадой губы… И только белая роза в ее тонкой руке давала окружающим понять, что перед ними невеста. Взглянув на Грегорио, девушка с трудом подавила желание убежать без оглядки.

В своем строгом черном костюме тот был похож на огромного ленивого хищника, дикого, властного, беспощадного.

Священник вручил Грегорио брачное свидетельство, проговорил обычные любезности и ушел.

Паула выпила бокал шампанского и почувствовала, что быстро пьянеет. Накануне она почти ничего не ела, а лицемерный тост за их счастливый союз, произнесенный адвокатом Грегорио, окончательно отбил аппетит.

Заметив, что невеста равнодушно оглядывает поднос с закусками, Грегорио выбрал кусочек побольше и предложил его женщине, подарившей ему свой родовой титул. Он наблюдал, как заискрились ее карие глаза, и на мгновение ему показалось, что она откажется. Наверняка так бы и произошло, будь они одни.

Адвокат говорил еще что-то, но Паула не уловила его слов. Грегорио поставил бокал на столик.

– Ты не могла бы пройти со мной в кабинет?

Они подписали последний пункт соглашения, их сделка почти завершилась. Все, что оставалось, – это подарить ему ребенка. К горлу подступил комок, Паула не могла думать ни о чем другом, кроме как об этом.

Адвокат и Амелия ушли почти одновременно, и в окно было видно, как скользит вниз по дороге седан, а за ним плавно катится «форд» адвоката.

Новобрачные вернулись в холл. Муж показал на витую лестницу, ведущую на второй этаж.

– Твоя комната наверху, обед подадут через полчаса.

Паула почувствовала огромное облегчение, оставшись одна. Она огляделась вокруг. Во всем проглядывало итальянское происхождение хозяина дома. Бледно-кремовые мраморные полы со вставками из кафеля темно-серого, черного и зеленого цветов, у стен громоздились шкафы красного дерева, на каменных подставках – огромные вазы. Стены украшала живопись. В центре холла ее поразил необычайной красоты фонтан. Прямо над ним, с высокого потолка свешивалась великолепная хрустальная люстра.

Паула поднялась по лестнице. На втором этаже располагались комнаты для гостей, уютная гостиная и спальня. Она открыла ближайшую дверь. За ней оказались гардеробные, а также туалетная комната. Все ее вещи были аккуратно разложены: обувь и одежда – на полках и кронштейнах, нижнее белье – в ящиках комода, а туалетные принадлежности прислуга расставила на мраморном столике.

Внутреннее убранство спальни было выдержано в нейтральных тонах кремового и цвета слоновой кости. Дополнение состояло из множества высоких и низких шкафов красного дерева и туалетного столика с зеркальной поверхностью.

Но самой примечательной в этой комнате была конечно же кровать, которая поразила девушку своими размерами.

У Паулы снова заныло в животе. Она убеждала себя, что Грегорио такой же мужчина, как и все остальные, но перспектива заниматься любовью с совершенно чужим человеком просто сводила ее с ума.

Сделав глубокий вдох, девушка отвернулась от кровати. Может, ей стоит переодеться к обеду? Хотя сомнительно, что Грегорио успеет сделать то же самое, подумала она, взглянув на часы.

– Я полагаю, ты уже осмотрела дом? – Глубокий медленный голос прозвучал за спиной, и Паула вздрогнула от неожиданности.

Он стоял в дверях без пиджака, ослабленный галстук открывал шею.

– У тебя прекрасный дом. – Назвать его своим у Паулы не повернулся язык.

– Спасибо.

Вдруг ей в голову пришло решение.

– Я буду готова через несколько минут.

Скользнув в гардеробную, она второпях сменила костюм на красное платье, перехватила его золотистым поясом, подкрасила губы и вышла.

Он дожидался ее в дверях. Паула хладнокровно выдержала его оценивающий взгляд и первой вышла из комнаты.

Экономка Грегорио, Карла, устроила настоящий пир, и Паула попыталась отдать должное каждой перемене блюд, правда, с небольшим успехом.

– Ты не голодна?

– Нет, не особенно.

– Расслабься, – бесцеремонно продолжал он. – Ты же не думаешь, что я сгребу все это, – Грегорио показал рукой на фарфор, хрусталь и блюда с едой, – и изнасилую тебя прямо на столе?

Он увидел, как ее зрачки сначала расширились, потом затуманились, прежде чем она опустила ресницы. Большинство его знакомых женщин играли роль обольстительниц, обещающих массу всевозможных чувственных наслаждений. Паула старалась казаться невозмутимой, и все же было видно, что она нервничает. Грегорио умел разбираться в этом. Ее очевидное внутреннее напряжение выдавала и быстро пульсирующая на тонкой девичьей шее жилка, и напряженная мимика, и то, как тщательно и долго разжевывала она каждый кусок пищи.

– Ты меня успокоил. – Она отложила вилку, больше не в силах продолжать еду. Образ огромного тела, сметающего все со стола и наваливающегося на нее своим весом, так и стоял перед глазами.