Китти - Дебора Чаллинор Страница 4

Китти непроизвольно взглянула на заметно округлившийся живот хозяйки дома.

— И скоро мы ожидаем еще одного.

— Прошу прощения, — сказала Китти. — Я не хотела показаться грубой.

Но Ребекка только отмахнулась:

— У нас у всех большие семьи. У преподобного Уильямса и его жены одиннадцать детей. Младшему только-только исполнилось одиннадцать месяцев. И у вас будет такая же большая семья, когда вы встретите подходящего молодого человека. А это непременно случится, ведь вы такая хорошенькая.

«Только мне не нужен молодой человек, — печально подумала Китти. — Мне вообще никто не нужен».

Ребекка посмотрела на соляные разводы на платье девушки.

— Ваше платье непременно нужно постирать, — озабоченно заметила женщина. — Иначе эти разводы уже не вывести.

Китти безуспешно попыталась стряхнуть с подола соль.

— А кто тот человек, что… э… помог мне вылезти из лодки?

— Это, моя дорогая, Хануи. Его брат Тупеху вождь здешних племен.

— Он ужасно напугал меня, я ведь ничего не знала о его намерениях.

— Да, он действительно внушает страх. Но он просто хотел помочь. И, несмотря на устрашающий вид, он очень славный человек. В отличие от своего брата, который может вести себя вздорно, надменно и грубо. А преподобного Уильямса тот и вовсе считает ручным. У вас есть другое платье?

— Да, — ответила Китти, слегка озадаченная вопросом.

Ребекка смешно округлила глаза.

— Тьфу, совсем забыла. Вы наверняка привезли с собой множество чудесных платьев, не так ли?

— Ну, не так уж много. Но у меня есть два или три довольно симпатичных платья. Только сейчас я в трауре.

— Да, ваша тетя что-то говорила об этом. Мне очень жаль.

— Благодарю вас, — ответила Китти и поспешно откашлялась, чтобы прогнать острое чувство потери, охватившее ее при воспоминании о горячо любимом отце. — У меня есть еще одно черное платье. — Китти не сочла нужным заметить, что траурные платья были единственными новыми вещами в ее гардеробе. Все остальные были куплены в магазине подержанных вещей в Норидже. Китти вспомнила список необходимых вещей для «отправляющейся за границу леди». Помимо всего прочего список включал в себя четыре траурных платья, восемь платьев из муслина, четыре платья для ужина и три вечерних платья — два шелковых и одно атласное. Не говоря уж о сорока восьми сорочках, тридцати шести ночных сорочках, двадцати четырех парах хлопчатобумажных чулок, четырнадцати парах шелковых и по меньшей мере дюжине перчаток. Почитав этот список, они с матерью рассмеялись впервые после того, как в их жизни произошло ужасное событие.

— У меня было несколько весьма симпатичных платьев, когда мы сюда приехали, — продолжала Ребекка, с сожалением посматривая на свои полинявшие юбки, — но все они испортились от соленого воздуха. Я осторожничала как могла. Регулярно стирала их и не носила во время работы, но все равно они не прослужили долго. Из того, что удалось спасти, я сшила одежду детям, но и она быстро пришла в негодность. Кажется, первые несколько лет мы все ходили в лохмотьях. Моя сестра присылает время от времени посылки с вещами, и мы очень благодарны за это. Миссионерское общество дома и в Австралии заказывает все, что нужно, но красивые платья не являются предметом первой необходимости. Иногда нам привозят отрезы ткани, но я назвала бы ее скорее практичной, чем модной. Это фланель, тик, муслин и тому подобное. Но, мне кажется, Господу все равно, во что мы одеты, когда работаем. Главное, чтобы эта одежда была пристойной. — Ребекка тоскливо вздохнула. — Хотя я не отказалась бы от куска шелка или хотя бы ситца. Я слышала, в миссионерском магазине сейчас продается плотная хлопчатобумажная ткань с узорами. Из нее вышли бы отличные платья для взрослых и детей, но слишком уж далеко туда ехать.

— Я видела на некоторых маори европейскую одежду, — сказала Китти. — Где они ее берут?

— Мы шьем для них одежду, а еще они выменивают ее у торговцев и моряков.

— Вы шьете для местного населения? — удивленно спросила Китти.

— Да, это часть нашей работы. Маори очень ценят одежду, и наши труды бывают щедро вознаграждены. Мы обучаем местных женщин и девушек шить, и это занятие им очень нравится. — Ребекка придвинулась ближе, словно кто-то посторонний мог ее услышать. — Только вот, должна сказать, им не слишком нравится носить нижнее белье в отличие от цивилизованных женщин, в особенности корсет. И все же платье лучше, чем совсем ничего. А они действительно привыкли ходить практически нагишом и, к сожалению, продолжают ходить.

— А дети на берегу в маленьких платьицах и брючках?

— Это работа девушек, которых мы обучаем в наших домах. Мы также шьем форму для детей, посещающих миссионерские школы, а когда узнаем, что одна из женщин маори ожидает прибавления, готовим приданое для ее малыша.

— Очень благородно с вашей стороны.

— Ну не то чтобы. Мы начали делать это несколько лет назад, потому что это побуждает их крестить своих детей. Если они соглашаются на это, то получают детские одежки, которые они обожают.

— И все же они продолжают носить национальную одежду? Я видела мужчин в каноэ, на которых не было ничего, кроме коротеньких юбок.

— Такая одежда называется пьюпью, — пояснила Ребекка. — Они надевают то, что им нравится. Иногда все сразу, а иногда вообще ничего, — добавила она и пожала плечами, словно говоря, что ситуация прискорбная, но поделать все равно ничего нельзя.

Китти вздохнула:

— Похоже, мне придется многому учиться.

— Верно. Но мы все чувствовали себя так же, когда только приехали. Уверена, что вы узнаете много нового за ужином, который состоится в шесть часов. К нам присоединятся преподобный Уильямс с супругой и Тейты, еще одна чета миссионеров.

Китти на мгновение задумалась.

— Миссис Персел?

— Зовите меня просто Ребекка, дорогая. Мы здесь не соблюдаем церемоний, по крайней мере в своем женском кругу. Хотя к Марианне Уильямс мы обращаемся миссис Уильямс. Аборигены зовут ее мата Уирему, что на их языке обозначает мать Уильямс.

— Могу я спросить, как давно вы здесь, в Новой Зеландии?

Ребекка задумчиво сдвинула брови.

— Так… Все мои дети родились здесь. Альберту сейчас двенадцать — он мой старший. Стало быть, мы здесь тринадцать лет или чуть меньше.

Сердце у Китти упало. Тринадцать лет! Она совершенно не собиралась оставаться здесь на столь длительный срок.

От Ребекки не ускользнуло выражение ее лица.

— О, Китти, все не так ужасно, уверяю вас. Мы очень счастливы здесь, и наш труд вознаграждается. Чего вы ожидали, когда принимали решение приехать сюда?

— Я не… — Китти осеклась, осознав, что дядя и тетя скорее всего не рассказали, почему племянница приехала с ними. — Вообще-то я не знала, чего ожидать. Но надеюсь, скоро пойму.