Любовники и прочие безумцы - Юджиния Райли Страница 4

Тереза пулей промчалась мимо брошенных автомобильных деталей, валявшихся на заднем дворе бензоколонки, и, свернув за угол, чуть не налетела на машину своего похитителя.

— О черт, полотенца! — Она метнулась к машине и, рывком распахнув дверцу, схватила сверток и свою сумку, про себя отметив, что ключа в замке зажигания не было.

Рядом, на перекрестке, скопились машины, пережидавшие красный сигнал светофора. Она бросилась туда, лихорадочно оглядываясь по сторонам в поисках путей спасения. У светофора стоял обшарпанный грузовичок с надписью “Креветки”. В кабине сидела семья эмигрантов. Отлично! Они, должно быть, из Галвестона. И в эту минуту…

— Эй, стой! Стой! — раздалось за спиной.

На бегу обернувшись, она увидела своего похитителя, который мчался за ней и одновременно разговаривал по сотовому телефону. Проклятие, он выследил ее и сейчас, наверное, созывает на помощь остальных членов банды!

Тереза подлетела к грузовичку и заглянула в кабину.

— Вы не могли бы отвезти меня в полицейский участок? — спросила она, задыхаясь от быстрого бега. О Боже, они ее не понимают! — Вы едете в Галвестон? Захватите меня, пожалуйста.

Мать, отец и трое детей, все в кепках-бейсболках, смотрели на нее, растерянно хлопая огромными карими глазами.

— Вот черт, они не знают английского, — пробормотала Тереза себе под нос. — Necesito un paseo en coche a Galveston, рог favor, — перешла она на испанский.

О Господи, что она говорит? Это же вьетнамцы!

— Конечно, леди, мы вас подвезем, — ответил ей мальчик лет семи.

— Спасибо!

Она рванулась к задней дверце грузовичка. Черноволосый англичанин, ее похититель, был всего в нескольких ярдах от нее. Расстояние между ними быстро сокращалось.

К счастью, грузовичок тронулся, как только она забралась в кузов. Наверное, зажегся зеленый свет.

В кузове, заставленном морозильными камерами, воняло протухшими креветками. Тереза упала на пол и попыталась отдышаться. Мысли путались у нее в голове. Пока он вернется на заправочную станцию, пока сядет в машину, пока постоит на светофоре… Слава Богу, что в Хьюстоне такой оживленный транспортный поток! Может быть, ей повезет, и она уйдет от погони. Было бы непростительно подвергнуть опасности это милое семейство, которое так доверчиво пришло ей на помощь.

Внезапно Тереза вскрикнула, почувствовав на своей ноге чьи-то цепкие пальцы.

— Что случилось, мэм? — спросили из кабины. Тереза подняла голову и потрясенно уставилась на мальчика, который смотрел на нее в заднее окно.

— Вы знаете, что здесь маленький ребенок? — спросила она, переводя взгляд на младенца в пеленках, который лежал на полу и держал ее за ногу.

Мальчик на переднем сиденье усмехнулся:

— Это Адольф. Не обращайте на него внимания, мэм. Мама оставляет его в кузове, потому что ему не нравится ездить в тесной кабине.

— Адольф? — переспросила Тереза, еле сдерживая истерический смех.

— Да, мэм, Адольф Лоунг. Мама говорит, что, когда мы станем американскими гражданами, мы получим американские имена.

— Понятно. А тебя как зовут?

— Хуан Лоунг.

— Хуан Лоунг, — повторила она.

Мальчик по имени Хуан влез через окно в кузов к Терезе. Это был шустрый паренек с живыми, смышлеными глазами. Красная кепка-бейсболка закрывала почти все его лицо.

Он сел на морозилку и робко улыбнулся.

— А вы симпатичная, мэм.

— Спасибо, Хуан, — сказала она, польщенная комплиментом. — Знаешь, мне нравится твое имя. Мою кошку зовут Дорис Хуан.

— Здорово, мэм!

Тереза смущенно откашлялась.

— Скажи… а твой папа не мог бы ехать побыстрее?

Хуан покачал головой:

— Скажите спасибо, что мы вообще передвигаемся с таким грузом.

Тереза подняла малыша с пола. Он что-то тихо лопотал. Вдруг по ногам ее потекла теплая струйка.

— О Боже!

— Я помогу вам перепеленать Адольфа, мэм. — Тут Хуан увидел ее рваную, а теперь еще и мокрую юбку. Его темные глаза округлились. — У вас неприятности, мэм?

— Как видишь, — сухо ответила Тереза.

— Спасибо, большое спасибо! — кричала Тереза, махая вслед удалявшемуся грузовичку.

Добрая вьетнамская семья довезла ее до самого парома на восточной оконечности острова Галвестон. Ей повезло: когда она встала в очередь пеших пассажиров, на судно уже грузились машины. Тереза ждала, придерживая свою рваную юбку. Двое мужчин, как видно, сезонные рабочие — грубые бородачи с обветренными лицами и рюкзаками, в грязной потрепанной одежде, — плотоядно усмехаясь, поглядывали в ее сторону.

Наконец пешим пассажирам был дан сигнал заходить на паром. Тереза проскочила вперед и устроилась на носу судна, перед автомобилями. Паром отчалил от берега, и она глубоко вздохнула — впервые за два часа. Кошмар остался позади!

Странно, но сейчас ей хотелось только одного — добраться до дома и повесить в ванной новые полотенца, пока не пришла тетушка Хэтч. Скорее всего чокнутый англичанин знает ее адрес, но это не страшно. Она позвонит в полицию сразу же, как только попадет в свой дом на берегу. К тому же вряд ли он ожидает, что она прямиком отправится к себе. В ее положении это было бы довольно глупо.

Она содрогнулась, вспомнив, как он похитил ее в универмаге. Блестящее дуло пистолета, его холодный, пугающий взгляд… У нее роман с его отцом, Кингсли Эвереттом! Только сумасшедший мог сочинить подобный бред!

Тереза пыталась успокоиться под монотонный гул двигателей парома. Уже перевалило за полдень. Легкий соленый ветерок почти не спасал от удушливой жары. Они плыли по серым водам канала к полуострову Боливар. Глаза Терезы машинально выхватывали в небе чаек-пересмешниц, черных морских чаек, каспийских крачек… Даже в самые трудные минуты сознание стремилось к привычным образам.

Наконец Тереза сошла на берег и зашагала по 87-му шоссе в сторону своего дома.

Полуостров был малонаселенным. Впереди виднелись редкие бунгало, а по обе стороны от трассы тянулись иловые отмели и травянистые прерии. Лишь величественный древний маяк вдали разнообразил унылый пейзаж. До ее коттеджа было три мили, но такое расстояние не пугало Терезу: каждое утро она добросовестно бегала трусцой вдоль берега — две мили туда и две обратно. Впрочем, бежать в полуденный зной, да еще в босоножках вместо кроссовок, было гораздо труднее.