Разведены и непредсказуемы - Валентина Седлова Страница 4

Пока Ника ехала в переполненном вагоне, одной рукой вися на поручне, а другой прикрывая сумку от возможных поползновений воров-карманников, в ее голове назойливо крутилось: «Я разведена. Теперь я разведена». Странно, но эта мысль не вызывала у нее ровным счетом никаких чувств. То ли все уже перегорело и отболело, то ли, напротив, еще только ждало своего часа, чтобы хлынуть из нее водопадом эмоций. Нет, любовь к Мишке прошла безвозвратно — да и о какой любви тут можно говорить! Зато осталась одна огромная привычка под названием «мой муж Михаил», и быстро отделаться от нее Нике не удавалось. Ночью она то и дело просыпалась оттого, что его не было рядом; утром ей некому было готовить завтрак и искать чистые носки, а вечером единственным ее собеседником стал телевизор. Ника злилась на себя за это, обзывала собакой Павлова и слабохарактерной теткой, но все равно: вырвать из души ту часть жизни, что называлась «Мишка», она пока что не могла.

Помимо воли она подумала о том, надолго ли хватит Мишке Верунчика. Ведь не подходят они друг другу, как ни крути! И со стороны это здорово заметно; Нике уже не раз приватно высказывали мнение, что Мишка откровенно сглупил, променяв ее, Нику, на какую-то девицу-однодневку. Нике подобные комментарии и льстили, и бесили ее одновременно. Какое, собственно, ей дело до этих двух? Пусть живут как могут и к ней не лезут. Но все равно: любопытство брало свое, и Ника прикидывала, на каком жизненном вираже эта парочка вылетит из седла. Год, максимум полтора — было ее мнение. Если Верунчику уже не нравится ее новый кавалер, значит, в самое ближайшее время Мишке грозит регулярное снятие с него стружки новой подругой. А критику он не любит и обижается, если ему указывают на его промахи и недочеты. Кроме того, есть еще один момент, правда, совершенно не ясно, осведомлен ли о нем Мишка. Если верить длинным языкам из редакции, Верунчик уже делала авансы бильдредактору и всячески кокетничала с ним в курилке. Нет, граждане, это не любовь, чего бы там себе ни навыдумывал Мишка. Страсть покипит да остынет, а что придет ей на смену? Правильно — большое разочарование! И что дальше?

Тут Нику пробил холодный пот. А что, если Мишка, сообразив, что Верунчик — это не та партия, о которой он мечтал, вновь решит вернуться к ней, своей бывшей жене? А ведь он вполне способен провернуть такой финт! Приволочет роскошный букет, плюхнется перед ней на колени, образцово-показательно покается в собственной глупости — но недолго, чтоб не переборщить, — и что же ей тогда делать? Конечно, родители и с той, и с другой стороны обрадуются: они уже привыкли к супругам своих детей и успели полюбить их. Друзья-знакомые, понятное дело, тоже: им привычнее, что они — пара. Ну а ей-то самой как поступить в таком случае? Простить неверного супруга и попытаться начать все сначала?

Ника мотнула головой. Нет, больше они с Мишкой не родня! Если он так легко предал ее в этот раз, значит, без всяких колебаний предаст и в следующий. Он не ценит то, что легко ему дается, не такого уж он склада человек. А ждать с ужасом, что он вновь попытается с кем-нибудь ее познакомить, потому что у порога уже мнется его новая зазноба, — увольте! У нее нервы не стальные, чтобы вторично выдержать этот финт вкупе с бракоразводным фарсом.

И так и сяк проанализировав собственные чувства, Ника поняла, что больше всего сердится на Мишку именно за подлог. Ведь мог бы сесть с ней как-нибудь вечером и признаться: «Не вели казнить, вели слово молвить — у меня есть другая женщина. Давай потихоньку расходиться, потому что тебя я больше не люблю и не хочу мучить». Ну, поплакала бы она в кулачок — не без этого. Зато была бы благодарна Мишке за честность. А он вместо этого ее втемную пытался какому-то там приятелю сбагрить! И вот, допустим: у Мишки все получилось, знакомится она с этим мифическим приятелем, начинает с ним встречаться, влюбляется — и что дальше?! Сплошное расстройство и сопли оттого, что она предала своего самого близкого человека.

А то, что этот самый человек только и ждет ее признания, чтобы радостно воскликнуть «Ура!» и самому сбежать налево, — об этом она до самого конца не узнает. Так и будет страдать в одиночку, чувствуя себя последней дрянью. Отлично Мишка придумал — нечего сказать!

Ника зажмурила глаза. Нет, нельзя так себя мучить. Все, больше в ее жизни Мишки нет. Пусть воркует с Верунчиком, оправдывается перед начальством за срыв заказных статей и регулярные опоздания, забывает заплатить за квартиру и телефон, выкуривает по три пачки сигарет в день — это ее уже не касается. Отныне она будет жить только для себя. И пускай многое ей кажется в новинку — ничего, она привыкнет! И еще посмотрим, кто в итоге будет кусать локти!

На работе она появилась с опозданием на два с половиной часа. Вошла, поздоровалась, уселась за компьютер и начала разбираться с материалами.

– Ника, у тебя что-то случилось? — сухо поинтересовалась Зинаида, временно исполняющая обязанности главного редактора вот уже на протяжении двух лет и всерьез рассчитывающая оставить за собой этот пост и в дальнейшем.

– Да, Зинаида Андреевна, я сегодня разводилась, пришлось в загс забежать, поэтому и опоздала. Извините, пожалуйста.

Ника сидела спиной к большей части редакции, поэтому не видела, как многозначительно переглянулись дамы. Кое-кто заулыбался, некоторые подняли вверх большие пальцы. Зинаида сделала знак своей помощнице Раечке, и та достала из шкафа бутылку шампанского и коробку конфет.

– Никуся, что ж, могу тебя поздравить со вступлением в клуб разведенных женщин! — громко объявила Зинаида, и редакция разразилась бурными аплодисментами. — Теперь ты одна из нас!

Растерявшаяся Ника, наблюдая за тем, как Раечка споро откупоривает шампанское и разливает его по одноразовым стаканчикам, ничего не поняла. Ее поздравляют? Но с чем и почему? При чем здесь ее развод и какой-то клуб?..

– Должна открыть тебе нашу небольшую тайну, Никуся, — продолжила Зинаида, когда шум утих. — Мы все здесь — разведенные. Потом девочки расскажут тебе свои истории, но можешь поверить мне на слово, наши бывшие мужья — это редкостные мерзавцы! Поэтому мы решили, что отныне не дадим себя в обиду. Будем жить и развлекаться всем мужикам назло!

– Но… как так получилось, что все семь, то есть уже восемь человек из коллектива — разведенные дамы? — попыталась прояснить картину Ника.

– Так исторически сложилось, — с готовностью ответила Зинаида. — Сначала здесь работали мы с Раечкой, потом к нам пришли Люба с Машей, — кивнула она в сторону двух корреспонденток. — Оказалось, что у нас четверых сходная жизненная ситуация; мужья бросили нас и ушли к любовницам! Чтоб у них яйца засохли и отвалились, у козлов! Тогда-то мы и решили держаться все вместе и не давать друг друга в обиду. Очень скоро мужики, которые здесь работали, поняли, что лучше им поискать себе другое место. Вместо них мы, посовещавшись, пригласили Катюшу и Стеллу. Девочки поручились за них, и сказать откровенно, я, как руководитель, еще ни разу не пожалела об этом выборе. Ну а примерно за полгода до тебя наши ряды пополнила Нина. — Зинаида указала на сидящую в углу брюнетку с короткой стрижкой, на груди которой висел фотоаппарат, с которым, как поняла Ника, та не расставалась ни на минуту. — Она, как и ты, пришла по объявлению.