Уитни, любимая - Джудит Макнот Страница 4

– Понятия не имею. Кроме, конечно, случая, когда он скомпрометирует ее… Уитни, нет! Ни за что! Запомни, на этот раз я тебе не помощница!

Уитни, вздохнув, снова бросилась в кресло, вытянув длинные ноги. Совершенно неуместный смешок сорвался с ее губ, едва ее осенила крайне непристойная идея.

– Если бы только я могла ослабить… ну, знаешь, выдернуть чеку на колесе, так, чтобы оно слетело не сразу, а потом попросить Пола повезти меня на прогулку… Тогда к тому времени, как мы вернемся или кто-нибудь придет на помощь, будет уже ночь, и ему волей-неволей придется просить моей руки у отца. – И, не обращая внимания на осуждающий взгляд Эмили, девушка продолжала – Подумай только, какой восхитительный поворот старого сюжета! Молодая леди похищает джентльмена, и его репутация настолько запятнана, что девушку принуждают выйти замуж, чтобы все уладить! Прекрасный роман мог бы получиться! – добавила она, восхищенная собственной изобретательностью.

– Я ухожу! – объявила Эмили и решительно зашагала к двери, но у самого порога остановилась и обернулась к Уитни: – Твои тетя и дядя все видели. Придумай лучше, как ты собираешься объяснить эти бриджи и скачку на лошади.

Лицо Уитни помрачнело.

– Ничего я не собираюсь объяснять – это не поможет. Но зато, пока они будут здесь, я намереваюсь показать пример добродетели, воспитанности и послушания. – И, заметив полный сомнения взгляд Эмили, пообещала: – Кроме того, я решила держаться подальше от родственников и видеться с ними лишь за столом. Думаю, я способна вести себя, как Элизабет, по крайней мере три часа в день.

Уитни сдержала обещание. За обедом, после душераздирающего рассказа дядюшки о жизни в Бейруте, где он служил в британском консульстве, девушка только пробормотала:

– Как поучительно, дядя, – хотя сгорала от желания забросать его вопросами. И после живописного описания Парижа и захватывающих дух увеселений столицы Уитни вежливо отозвалась: – Как интересно, тетя.

И не успели обедающие встать из-за стола, как девушка извинилась и исчезла.

Прошло три дня, и попытки Уитни стать послушной и скромной или по крайней мере невидимой оказались настолько успешными, что Энн начала спрашивать себя, уж не померещилась ли ей эта бунтарская выходка, которую она наблюдала в день приезда. А может, девушка просто невзлюбила ее и Эдварда?

На четвертый день, когда Уитни позавтракала еще до того, как остальные проснулись, и немедленно растворилась где-то, Энн решила узнать правду. Она обыскала весь дом, но Уитни нигде не оказалось. Не было ее и в саду. Не брала она и лошадь из конюшни – это подтвердил конюх. Щурясь на ярком солнце, леди Джилберт огляделась, гадая, где может проводить весь день пятнадцатилетняя девочка. И тут на вершине холма, возвышавшегося рядом с поместьем, она заметила ярко-желтое пятно.

– Вот ты где! – выдохнула Энн, открывая зонтик и решительно пересекая лужайку.

Уитни не замечала тетку, пока не стало слишком поздно. Сожалея, что не нашла лучшего укрытия, девушка попыталась придумать невинную тему, на которую можно беседовать без страха показаться невеждой. Одежда? Но Уитни ничего не понимает в модах, да ей это и совершенно безразлично – она все равно выглядит ужасно, что ни надень. Какое платье может исправить внешность девушки с кошачьими глазами, волосами цвета глины и веснушками на носу? Кроме того, она слишком высокая, слишком худая, и если милостивый Господь намеревается все же дать ей некое подобие груди, то, кажется, совсем не торопится.

Леди Энн, задыхаясь, на подгибающихся ногах едва взобралась на крутой холм и без сил рухнула на разостланное одеяло рядом с племянницей.

– Я… хотела… немного прогуляться, – беззастенчиво солгала она и, немного придя в себя, заметила на коленях Уитни раскрытую книгу, лежавшую вверх кожаным переплетом. – Это любовный роман? – осведомилась она, обрадованная подвернувшейся темой для разговора.

– Нет, тетя, – скромно отозвалась девочка, загораживая рукой название.

– Мне говорили, что юные леди обожают любовные романы, – заметила Энн.

– Да, тетя, – вежливо согласилась Уитни.

– Я как-то читала один, но он мне не понравился, – заметила леди Энн, лихорадочно пытаясь придумать, о чем еще можно потолковать с племянницей. – Не выношу героинь, которые либо идеальны до отвращения, либо вечно падают в обморок.

Уитни была крайне поражена, обнаружив, что она не единственная женщина в Англии, которая терпеть не может сентиментальную чушь, и мгновенно забыла о собственном решении говорить исключительно междометиями.

– А когда героиня не лежит без сознания, – весело блеснула глазами Уитни, – значит, прижимает к носу флакончик с нюхательными солями и льет слезы по некоему безвольному джентльмену, до сих пор не набравшемуся мужества сделать предложение или, того хуже, успевшему отдать руку и сердце другой, недостойной особе. Лично я никогда бы не смогла целыми днями лежать и ничего не делать, зная, что мой возлюбленный стал жертвой какой-нибудь ужасной женщины.

Уитни мгновенно опомнилась и искоса взглянула на тетку, чтобы проверить, не шокирована ли та, но леди Энн рассматривала ее с непонятной улыбкой, таившейся в уголках губ.

– Тетя Энн, могли бы вы питать какие-то чувства к мужчине, который падает на колени и произносит: «О Кларабел, твои губы – лепестки красной розы, а глаза – две сверкающие звезды»? – И Уитни, презрительно фыркнув, пояснила: – Именно в этом месте я помчалась бы за флакончиком с солями!

– И я тоже, – смеясь, согласилась Энн. – Итак, что же ты читаешь, если не унылые любовные романы? – Взяв книгу из-под ладони Уитни, леди Энн взглянула на выведенный золотом заголовок. – «Илиада»? – потрясенно-недоверчиво пробормотала она.

Ветерок зашелестел страницами, и Энн перевела изумленный взгляд на замкнутое лицо Уитни:

– Но она на греческом! Ты знаешь греческий?

Уитни кивнула, краснея от унижения. Теперь тетя посчитает ее синим чулком – очередное темное пятно на репутации.

– Еще латынь, итальянский, французский и немного немецкий, – призналась она.

– Боже милостивый! – выдохнула Энн. – Каким образом ты все это выучила?

– Несмотря на весьма невысокое мнение отца о моих умственных способностях, я просто наивна, но не безмозгла и терзала его каждый день, пока он не пригласил для меня учителей по истории и языкам.

Уитни замолчала, вспоминая, как была уверена когда-то, что, если станет прилежно учиться, сумеет заменить отцу сына, которого у него никогда не было. И тогда он, может, полюбит ее…

– Да ты, кажется, стыдишься своих успехов, хотя должна бы гордиться.

Уитни задумчиво посмотрела на дом, уютно расположившийся в долине под холмом.

– Конечно, все считают, что обучать женщин таким вещам – пустая трата времени. И по правде говоря, я совсем не способна постигнуть то, что по плечу каждой женщине. Шью так, словно делаю это с завязанными глазами, а когда пою, все собаки в округе начинают подвывать. Мистер Туитсуорти, наш местный учитель музыки, утверждает, что от моей игры на фортепьяно у него мгновенно появляется крапивница. Я не умею делать то, что делают другие девушки, и, что хуже всего, ненавижу подобные занятия.