Поединок двух сердец - Кэти Максвелл Страница 4

Блэки с ним согласился, а викарий Несмит и Мэри никак не отреагировали — они были поглощены разворачивающимся событием.

Тай почувствовал, что его время пришло. Он не мог больше ждать. Если Харлан начал колебаться, то вступление нового претендента окончательно выбьет его из игры.

— Пятьсот пятьдесят! — громко произнес Тай.

Водворилась тишина, все обернулись посмотреть, кто вступил в торг. Тай преисполнился гордостью, особенно когда во взглядах Брюстера, викария и Блэки прочитал невольное восхищение.

— Превосходно! — воскликнул лорд Спендер, хлопнув в ладоши. — Рад видеть, что вы вступили в борьбу, Барлоу.

— Годится, Тай! — подбодрил его Брюстер. — Мы гордимся тобой. Сохрани этого коня для нас.

Испанец поднял цену:

— Пятьсот семьдесят пять.

По толпе прокатился ропот. Харлан прищурил глаза, обдумывая свой ход. Он посмотрел на решительно настроенного Тая, выдержав его взгляд. На секунду всем показалось, что Харлан готов поднять цену, но он сдался и выбыл.

Тай чуть не потерял голову от счастья.

— Есть предложение — пятьсот семьдесят пять фунтов — от джентльмена из Испании, — объявил уэльсец, внимательно посмотрев на Тая. — Кто даст больше?

— Шестьсот, — произнес Тай сильным и уверенным голосом.

— Шестьсот двадцать пять, — парировал испанец.

— Шестьсот пятьдесят, — незамедлительно ответил Тай. Испанец пронзил его взглядом с другого конца толпы. Блэки от волнения сжал кулаки, викарий и Брюстер приплясывали от нетерпения.

— Он сможет, он сможет, — шепотом повторял викарий.

Испанец посмотрел на коня и стал совещаться с компаньоном. Таннер Дерби-Малыш опустил голову, словно понимая, какую роль играет в этой драме.

— Шестьсот шестьдесят, — сказал испанец уже не так уверенно, и Тай понял, что победил.

— Шестьсот семьдесят пять, — ответил он решительно.

Испанец растерянно улыбнулся.

— Сэр? — обратился к нему распорядитель с вопросом о продолжении торгов. Взглянув в сторону Тая, испанец отрицательно покачал головой. Он выбыл.

Таннер Дерби-Малыш теперь принадлежал Таю.

Брюстер схватил Тая за плечи, радостно сжимая в объятиях. Толпа ликовала, это был настоящий триумф!

Распорядитель повторил окончательную цену.

— Итак, джентльмены, финальное предложение — шестьсот семьдесят пять фунтов! Шестьсот семьдесят пять — раз, шестьсот семьдесят пять — два… — Он занес руку, чтобы ударить молоточком в третий раз…

— Семьсот фунтов! — раздался внезапно звонкий голос Мэри.

На миг Тай подумал, что ослышался. Все повернулись в ее сторону, удивленные не меньше, чем он.

Мэри ни на кого не смотрела. Тай не мог поверить, что она сказала это всерьез, но распорядитель объявил:

— Поступило предложение от джентль… то есть я хотел сказать, от молодой леди на семьсот фунтов. Ваше слово, сэр? — обратился он к Таю.

Тай буравил взглядом Мэри.

— Что вы вытворяете? — прошептал он в бешенстве.

Она спокойно повела головой в его сторону.

— Покупаю лошадь.

— Нет, это я покупаю лошадь!

— Не выйдет, если я перебью вашу цену.

— У вас нет таких денег!

Мэри процедила сквозь зубы:

— Разумеется, есть! Иначе я бы не торговалась.

Поверх ее головы Тай отыскал взглядом Дэвида — в надежде на объяснения. Тот лишь удивленно пожал плечами. Он был застигнут врасплох, как и все остальные.

— Сэр, ваше предложение? — повторил уэльсец, обращаясь к Таю.

Усилием воли подавив смятение, Тай постарался собраться с мыслями.

Мэри обязательно поплатится за то, что он вынужден поднять ставку! Сжав скулы, он решил, что ночами спать не будет, но способ придумает.

— Предложение? — он посмотрел на Мэри и твердо произнес: — Семьсот двадцать пять!

— Семьсот пятьдесят, — ответила Мэри, не моргнув глазом.

Тай пришел в бешенство. Она специально разжигает склоку? Хочет разорить его? Или продемонстрировать всем, что он недостоин такого коня?

Что ж, он покажет ей! У Барлоу не меньше гордости, чем у Гейтсов!

— Восемьсот фунтов!

Его предложение было встречено возгласами удивления, сменившимися оживленным гулом толпы. Восемьсот фунтов — это все, что у него было в этом мире. Но если он сможет поставить на место зарвавшуюся Мэри Гейтс, это будет стоить каждого потраченного шиллинга.

Довольный собой, Тай скрестил руки.

— Восемьсот пятьдесят, — ответила Мэри.

У Тая отвисла челюсть.

— Вы не можете… — Он посмотрел на Дэвида, на викария, на Брюстера и Блэки. Они только качали головами. Им тоже было непонятно, откуда у Мэри Гейтс такие деньги.

На какой-то миг Тай допустил леденящую мысль, что проиграл. Затем, опомнившись, стал лихорадочно искать выход. Нужно дать ей выиграть — тогда она вынуждена будет публично признать, что у нее нет денег, потерпит фиаско и не сможет больше показаться в деревне! Он посмотрел на коня, нетерпеливо переступавшего с ноги на ногу. Его мозг беспокойно работал: можно продать одну из кобыл, можно экономить…

— Девятьсот фунтов, — слова будто вырвались сами, но его голос при этом был тверд.

Толпа одобрительно загудела. Многие проделали долгий путь, чтобы попасть на аукцион. Это было одно из тех событий, которые бывают в здешних местах раз в несколько месяцев или даже лет.

— Девятьсот пятьдесят, — сказала Мэри таким равнодушным голосом, какой только можно было вообразить.

Сумма ошеломила Тая!

— Что ж, хорошая новость заключается в том, что конь хотя бы не достанется чужакам, — прошептал Брюстер.

Они что, не понимают? Если он позволит Мэри Гейтс завладеть Таннером Дерби-Малышом, то потеряет его навсегда. Гейтс никогда не допустит Барлоу даже приблизиться к Жеребцу.

Сейчас, по сути, решалась его судьба, и Тай рискнул:

— Девятьсот семьдесят пять.

Мэри напряглась и плотно сжала челюсти, так что желваки заиграли на скулах. Тай почувствовал облегчение. Он уже готов был расслабиться, как вдруг услышал:

— Тысяча фунтов. — Эти слова она проговорила тихо и медленно.

— Прошу прощения, мисс? — переспросил распорядитель, прикладывая руку к своему уху. — Вас едва слышно.

— Одна тысяча фунтов, — повторила она, на этот раз звонко чеканя слова. Каждый звук был подобен стреле, вонзающейся в тело Тая.

«Одна тысяча фунтов» — гулом отдавалось у него в голове, словно это скандировала целая толпа. Сумма была астрономической даже для такого великолепного скакуна, как Таннер.