Безрассудная любовь - Элизабет Лоуэлл Страница 4

Тайрелл Маккензи проснулся с чувством, словно по нему пробежало стадо слонов. Он поднял голову, но не застонал и не вскрикнул; инстинкты направляли его, подсказывая, что следует хранить молчание и прятаться. Гражданская война научила Тая доверять своим инстинктам. Он приоткрыл глаза ровно настолько, чтобы увидеть, что творится вокруг, не обнаруживая, что уже пришел в сознание.

В непосредственной близости к своему лицу он увидел пару мокасин. Внезапно порабощенное болью сознание Тая наводнили обрывки воспоминаний: Каскабель, его отряд и прогон сквозь строй, кажущийся бесконечным. Чудом ему удалось вырваться, а потом он бежал и бежал, не останавливаясь, всякую секунду рискуя целостностью своих легких, в попытке найти место, где сможет укрыться. Он знал, что если индейцы поймают его, то замучают до смерти.

Затем в голове Тайрелла возник еще один образ — худенький мальчик, одетый в лохмотья, с пронзительным взглядом серых глаз призывает его хранить молчание. Тай приоткрыл глаза чуть шире и обнаружил, что мокасины принадлежат тому самому мальчику, а не одному из мятежников. Мальчик дремал, обхватив руками длинные ноги, словно пытаясь защититься от ночного холода.

По углу и направлению солнечных лучей, пробивающихся в их укрытие, Тай заключил, что уже полдень, а не раннее утро. Это означало, что он проспал весь вчерашний день, ночь и большую часть дня сегодняшнего. Несмотря на то что был август, погода в районе Черного плато не баловала теплом, особенно после захода солнца.

Мальчик повернул голову и уткнулся подбородком в колени. На Тая воззрились чистые серые глаза, чей взгляд он хорошо запомнил. Такая твердость не могла быть выказана столь юным мальчишкой, который еще даже не бреется и вряд ли будет делать это в ближайшие несколько лет. Однако Тайрелл отлично знал, что война делает с детьми, — те, кто выживает, быстро становятся не по годам взрослыми.

Мальчишка поднес указательный палец к губам, призывая Тая не издавать ни звука. Он кивнул и принялся молча наблюдать, как мальчик выбирается из подлеска, двигаясь с проворностью и бесшумностью индейца. Несмотря на боль во всем израненном теле, Тай не попытался изменить положение. Война научила его также и тому, что тот, кто начинает движение первым, первым и умирает.

Ожидая, пока мальчишка вернется из разведки, Тай огляделся и заметил, что он укрыт одеялом, защищающим от холода. Одеяло было столь же ветхим, как и одежда мальчика. Тайрелл понял, что мальчишка провел с ним все то время, пока он был без сознания, охраняя его, беспомощного незнакомца, отдав ему свою единственную защиту от холода.

«Вот чертенок, — подумал Тайрелл. — Интересно, что он здесь делает совсем один?»

Затем Тай снова провалился в забытье.

Он все еще находился в полубессознательном состоянии, когда вернулась Жанна. Несмотря на то что двигалась она совершенно бесшумно, Тай тут же открыл глаза. Подобно дикому животному, он почувствовал, что уже не один.

— Можешь немного подвигаться, чтобы размяться, но уйти пока нельзя, — произнесла Жанна вполголоса. — Каскабель со своими людьми все еще ищут тебя, но сейчас они на восточной стороне Черного плато.

— Тогда тебе стоит выбраться отсюда поскорее, пока это возможно, — хрипло ответил Тай. Он пошевелился, морщась от боли, но не прекращая попыток изменить положение тела. Ему нужно выяснить, на что он способен, если снова придется убегать. А убегать придется наверняка, раз Каскабель не оставил попыток найти его. — Я оставил кровавый след, не заметить который мог только слепой.

— Знаю, — мягко ответила Жанна. — Следуя за тобой, я его стерла.

— Это ничего не изменит, — простонал Тай. Он сумел сесть, несмотря на головокружение и мучительную боль. — Протрезвев, Каскабель найдет нас все равно. Он способен выследить змею на цельной скале. Иди, малыш, спасайся, пока можно.

Жанна видела, как побледнел незнакомец. На его лице выступили капельки пота. Она хотела было посоветовать ему прилечь и не двигаться, чтобы не причинить себе еще большей боли, но понимала, что он должен двигаться, убегать, скрываться. Лучше будет, если они прямо сейчас выяснят, насколько незнакомец слаб, чем если это обнаружится позже и станет для них неприятным сюрпризом.

— Я проложила ложный след к тупиковому каньону, ответвлению в верхней части каньона Мустанга, — тихо произнесла она. — Затем вскарабкалась назад. Кровотечение к тому времени прекратилось, поэтому никаких следов не осталось.

— Кровотечение? — воскликнул Тай, пытаясь сфокусировать взгляд на мальчике. Это удавалось с трудом, так как боль раскрашивала все вокруг только в два цвета — красный и черный. — У тебя рана?

— Мне пришлось нанести себе рану, — пояснила Жанна, развязывая платок, которым обмотала руку. — Каскабель знает, что ты ранен и истекаешь кровью. Не обнаружив кровавых следов, он ни за что не поверил бы, что след оставлен тобой.

Засохшая кровь не давала снять платок с руки, поэтому Жанна слегка смочила его водой из фляги и, сжав зубы, дернула ткань. В месте пореза выступила кровь, вскоре прекратившая идти. Признаков заражения не было, но Жанна тем не менее достала травяной порошок из мешочка и присыпала рану.

— Ты в порядке? — спросил Тай сиплым голосом.

Жанна взглянула на него и улыбнулась:

— Конечно. Папа всегда говорил мне, что быстрее заживают порезы, нанесенные острым ножом, чем тупым. Видишь? Ни следа заражения.

Тай посмотрел на длинную красную линию на предплечье, лишенном мускулов, и понял, что мальчишка намеренно нанес себе рану, чтобы оставить ложный кровавый след для Каскабеля.

— Твой папа вырастил храброго мальчугана, — произнес он.

Жанна резко вскинула голову. Она хотела было поправить незнакомца и сказать, что папа вырастил храбрую девочку, но сочла за лучшее этого не делать. С тех пор как умер ее отец, многие люди принимали ее за мальчика, она и сама старательно поддерживала этот образ. Она туго перебинтовывала грудь тканью, чтобы спрятать привлекательные женские округлости, одевалась в старые мужские рубашки и брюки отца, которые были ей велики и свободно болтались на ее хрупкой фигурке, но отлично скрывали ее тонкую талию. Волосы Жанна заплетала в две толстые косы и надежно прятала под мужской шляпой.