Путь к сердцу герцога - Кэролайн Линден Страница 4

— В таком случае до свидания.

Когда он подъехал к мосту в роще, голубой плащ Марии уже светился среди зелени. Как всегда, сердце гулко забилось. Прежде чем девушка успела повернуться, Чарли спрыгнул с коня и бросился навстречу. Однако выражение ее лица заставило остановиться.

Голубые глаза потемнели и смотрели печально. Фарфоровое личико пугающе побледнело, а губы дрожали. В душе снова вспыхнул гнев: что отец сделал с ней… с ними? Чарли сжал любимую в объятиях, и она приникла с такой доверчивостью, словно вручала ему свою жизнь и судьбу.

— Давай убежим, — прошептал он. — Не могу тебя потерять. Поженимся тайно.

Мария подняла осунувшееся личико.

— Нет, нельзя. Твой отец…

— К черту отца, — процедил Чарли сквозь стиснутые зубы. — Я люблю тебя.

— Нас ждет нищета! — с горечью воскликнула Мария. — Отступи. Подчинись.

— Только до его смерти. — Конечно, подобные слова звучали бессердечно, но зато вполне соответствовали поступку герцога. — Мария, любовь моя, как-нибудь продержимся.

— Как-нибудь? Но как именно? — Она освободилась и отошла. — Тебе известно, что Дарем приезжал к моему отцу?

— Нет, — ошеломленно прошептал Чарли.

— Сказал, что если мы нарушим запрет и обвенчаемся против его воли, то не получим ни фартинга. Папа встал на твою защиту — как можно отказаться от старшего сына? — но его светлость не пожелал ничего слушать. Заявил, что прежний герцог Дарем дожил до девяноста пяти лет и он намерен сделать то же самое. Неужели не понимаешь? Мы не можем убежать!

— Я о тебе позабочусь, — безрассудно пообещал Чарли. — Что-нибудь обязательно придумаю.

По бледной щеке скатилась прозрачная слеза.

— Нет, не могу решиться на открытое сопротивление. Рада бы, но не могу. Сегодня утром родители строго-настрого запретили с тобой встречаться, потому что его светлость приказал нас разлучить. Мама хочет отправить меня в Бат, к кузине. Говорит, перемена обстановки пойдет на пользу. Сердце разрывается. Я люблю тебя… всегда буду любить, но ослушаться и тайно выйти замуж не имею права.

Мария привстала на цыпочки и поцеловала его. Задыхаясь в вихре чувств, Чарли прижал ее к груди и попытался убедить если не словами, то жаркими поцелуями. Она доверчиво обвила шею руками и прильнула, однако вскоре отстранилась.

— Прощай, любовь моя, — проговорила Мария дрожащим голосом. — Прощай. — Повернулась и поспешила прочь, оставив его в безысходном одиночестве.

Мария не преувеличивала. Вскоре по округе разнеслась весть, что мисс Гроноу уехала в Бат в сопровождении родителей. Но если Чарли полагал, что это самый жестокий удар судьбы, то он глубоко заблуждался: не прошло и пары недель, как прилетела новость о том, что за его возлюбленной ухаживает солидный, опытный, независимый джентльмен. А когда заговорили о том, что мисс Гроноу поймала в сети графа — настоящего графа, владеющего обширными поместьями и огромным состоянием, — сердце Чарли уже окаменело и не почувствовало боли.

В тот вечер отец нашел его в саду неподвижно смотрящим в сторону того моста, где они расстались навсегда. Несколько минут герцог молча сидел на холодной каменной скамье рядом с сыном.

— Она тебя обманывала, — наконец произнес он. — Больно это сознавать, но лучше пережить измену сейчас, чем потом, когда окажешься неразрывно с ней связанным.

— Она любит меня. — Голос прозвучал глухо, безжизненно. — А я люблю ее.

— Она всего лишь хотела стать герцогиней, — спокойно возразил Дарем, — и родители нашли способ исполнить желание. Тебе никогда не казалось странным, что мать позволяла шестнадцатилетней дочери так свободно общаться с молодым человеком, которому исполнилось двадцать два?

Честно говоря, иногда казалось, однако Мария объяснила, что матушка часто страдала от головной боли и проводила дни в постели, предоставив ее самой себе. Чарли хотел поверить и поверил. Неужели она его обманывала? Он покачал головой: сейчас это уже не имело значения.

— Гроноу не пытался скрыть это обстоятельство. Напротив, намекнул, что ты скомпрометировал порядочную девушку. Очевидно, пытался на меня надавить. — Дарем посмотрел в упор. — Но я хорошо знаю своего сына. Для такого поступка ты слишком благороден.

Чарли сидел с застывшим лицом и вспоминал каждую небольшую вольность, которую Мария ему позволила, и каждую просьбу, на которую получил отказ. Да, он действительно вел себя чересчур благородно. Если бы воспользовался ее невинностью, овладел, подарил ребенка, у отца не было бы иного выхода, кроме как дать согласие на брак.

— Но я не дурак и не позволил себя шантажировать, — продолжал герцог. — Гроноу родился в семье виконта, однако вырос лжецом и негодяем, ради выгоды способным на любую подлость. Когда я сказал, что ты на его дочери не женишься, этот человек имел наглость заявить, что мое мнение о браке ничего не решает. Лишить тебя наследства мне все равно не удастся. Спросил, готов ли я позволить своим внукам расти в нищете.

— Я бы женился на его дочери, — упрямо вставил Чарли.

— Я ответил, что не собираюсь поддаваться на провокацию и содержать его семейство, — безжалостно продолжал герцог. — Ему нужны деньги. Как только я отверг наглый блеф об утраченной девственности, он тут же потребовал компенсацию за разбитое сердце… сначала десять тысяч фунтов, потом пять и, наконец, тысячу. Он по уши погряз в долгах. Единственная надежда на спасение — смазливая дочка.

— Но Мария не такая, как ее отец.

— Возможно. И все-таки, насколько могу судить, бежать с тобой отказалась. А спустя три недели после заверений в вечной любви собралась замуж за другого.

Чарли вздрогнул.

— Получила то, что хотела. А хотела вовсе не тебя, а титул и богатство. — Голос герцога слегка смягчился. — Теперь-то ты наконец это понял?

— А разве после унизительного отказа у нее был выбор? Гордость есть не только у тебя, отец, хотя не все проявляют ее так жестоко.

Дарем долго молчал, глядя в сторону.

— Когда-нибудь поймешь, — наконец с трудом произнес он. — И скажешь спасибо.

Чарли медленно, скованно повернулся и посмотрел на отца. Можно было стерпеть то несправедливое обстоятельство, что герцог откровенно отдавал предпочтение младшим сыновьям, постоянно критикуя и недооценивая старшего. В глубине души Чарли всегда чувствовал, что не получит согласия на брак с Марией, но не мог предположить, что старик сделает все возможное, чтобы навсегда сделать ее недоступной, и после этого преспокойно, без тени сочувствия или сожаления, заявит, что достоин благодарности — за то, что разрушил саму надежду на счастье…

— Нет, сэр. — Чарли физически ощущал, как между ним и отцом выросла невидимая, но непреодолимая стена. — Никогда не смогу сказать вам спасибо. Не смогу даже взглянуть в глаза.

Герцог сжал губы.

— Я спас тебя от участи куда более тяжкой, чем ты в состоянии представить.