Советы юным леди по счастливому замужеству - Софи Ирвин Страница 4

Сесили открыла было рот, чтобы изречь еще одно осуждающее и совершенно бесполезное замечание, – однако ее перебил мальчик на переднем сиденье, громко сообщивший своей матери: «Мама, мы приехали!»

И действительно, выглянув в окна, путешественники увидели на горизонте величественный город, а над ним – столбы дыма, вздымающиеся к небесам в беззвучном призыве. Родители часто рассказывали дочерям о Лондоне – с печалью, словно о прекрасном, но утраченном друге. Они описывали, как он высок и просторен, как красив и величественен, вспоминали его сутолоку и безграничные возможности. «Король городов» называли они его. Китти давно хотелось самой увидеть эту чужую землю, которая, вероятно, была первой любовью – и истинным домом – мамы и папы. Но когда повозка покатилась по мостовым, первое, что отметила Китти, была… грязь. Слой сажи на всем, клубящийся над трубами дым, лошадиный навоз под ногами. Грязь и… и хаотичность – улицы, грубо сталкиваясь друг с другом, зигзагами разбегались в разных направлениях. Здания топорщились, покосившись под причудливыми углами, даже не всегда правильной квадратной или прямоугольной формы, словно нарисованные детской рукой. Здесь и правда господствовала суета, и какая же громогласная суета! Непрестанный стук копыт и колес по камням мостовых, крики уличных торговцев, ощущение, что все вокруг куда-то спешат-спешат-спешат. Шумный, неряшливый, требующий к себе внимания и уважения город выглядел…

– Великолепно, – выдохнула Китти. – Сесили, мы наконец-то добрались.

На Пикадилли сестры пересели из дилижанса в наемный экипаж, который отвез их к дому тети Дороти на Уимпол-стрит. Китти пока не знала, какие районы Лондона принято считать фешенебельными, а какие нет, но улица, на которой проживала их будущая покровительница, радовала глаз. По дороге они видели и более роскошные здания, но и Уимпол-стрит выглядела весьма пристойно, краснеть за это место Китти не пришлось бы.

Кэб остановился перед узким городским домом, втиснутым между двумя другими. После того как Китти рассталась с одной из своих драгоценных монеток, сестры поднялись по высоким ступенькам и постучали. Двери открыла рыжеволосая горничная (то обстоятельство, что у тети Дороти есть слуги, тоже внушало надежды). Она провела посетительниц в маленькую гостиную, где восседала достопочтенная хозяйка дома.

Несмотря на то что во время поездки Китти беззаботно отмахнулась от сомнений Сесили, в глубине души ее терзали опасения: а если их встретит корпулентная, вульгарно хохочущая распутница в комичном парике? Такая покровительница совсем не годилась для их целей. Китти испытала облегчение, увидев элегантную представительную даму, чью прекрасную фигуру ладно облегало голубовато-серое утреннее платье. Каштановые кудри не покрывал головной убор, но непринужденный стиль был ей к лицу – в глазах поблескивало лукавство, несовместимое с чинным капором или вдовьим чепцом.

Тетя Дороти поднялась со стула, изучая новых знакомых взглядом из-под выразительных темных бровей. Китти и Сесили задержали дыхание, испытывая несвойственную обеим нервозность.

Но хозяйка улыбнулась и вытянула вперед унизанные драгоценностями руки:

– Дорогие мои, вы так похожи на свою мать.

Гостьи упали в ее объятия.

Тетя Дороти вместила множество жизней и ролей в пятьдесят один год пребывания на этом свете. В бытность свою актрисой она достигла блистательного успеха на сцене, тогда как за ее пределами развлекала избранных, наиболее щедрых лондонских джентльменов. Благодаря этим занятиям она накопила далеко не маленькую сумму, а когда ей исполнился сорок один год, перекрасила огненно-рыжие волосы в каштановые и прошла второе крещение: сменив как имя, так и привычки, превратилась в состоятельную вдову миссис Кендалл. В качестве миссис Кендалл она приобщилась к новому для себя образу жизни на задворках высшего света, посещая днем те дома, в которых прежде (будучи молодой девушкой) проводила лишь вечера. И хотя Китти опасалась, что легендарное прошлое тети Дороти окажется скорее помехой, нежели подспорьем, – в сущности, актрису едва ли можно счесть респектабельной леди, – манеры их покровительницы отчетливо показывали, что ее превращение в знатную даму осуществилось безупречно. Познакомившись с ней, Китти успокоилась, уверовала в то, что тетя Дороти способна направить следующие их шаги в лондонском свете и поделиться мудростью с новоявленной охотницей за богатством. Ей не терпелось задать тетушке тысячи вопросов, однако первые несколько часов, проведенных вместе, они говорили только о матери девушек.

– Как мне хотелось приехать на похороны! – с жаром сказала миссис Кендалл. – Знайте, я бы приехала, но ваш отец решил… что это был бы не слишком мудрый поступок.

Китти как нельзя лучше поняла это расплывчатое объяснение. В иных, более благоприятных обстоятельствах встреча с маминой подругой очень много значила бы для девочек Тэлбот – тетя Дороти могла бы поделиться с ними рассказами о прежней жизни даже после маминого ухода. Но мистер Тэлбот защищал интересы семьи, отдаляя женщину, чье присутствие вызвало бы вопросы… а некоторые темы предпочтительно оставлять в прошлом.

– В тот день стояла прекрасная погода, – откликнулась Китти, прочистив горло. – Свежо и прохладно. Маме бы это понравилось.

– Ее невозможно было удержать в четырех стенах, если на улице светило солнце, – сказала тетя Дороти с грустной, искренней улыбкой. – Независимо от времени года.

– Я прочла отрывок, – подала голос Сесили, – из поэмы Чосера «Книга герцогини», маминой любимой.

Разумеется, никто из присутствовавших на похоронах не понял ни слова, мелькнуло сейчас в мыслях у Китти, но Сесили декламировала отчетливо и складно.

Они проговорили несколько часов, обмениваясь воспоминаниями, постепенно сдвигая кресла, берясь за руки время от времени и сближаясь, как неизбежно сближаются люди, разделившие столь огромную потерю. К тому моменту, когда беседа добралась до расторгнутой помолвки Китти, за окнами стемнело.

– Вы правильно сделали, что приехали, – заверила тетя Дороти, разливая по бокалам ратафию ^[2]. – Лондон – самое подходящее место. Если бы вы связали себя с Батом или Лайм-Реджисом в это время года, все закончилось бы полным фиаско. Считайте меня своей феей-крестной, мои дорогие. Уверена, мы подберем превосходные партии вам обеим всего за несколько недель.

Сесили, задумавшаяся о чем-то своем, стремительно вернулась в реальность, распахнула глаза и бросила на сестру обвиняющий взгляд.

– Но партию нужно подобрать только мне, – заявила Китти твердо. – Сесили еще слишком молода.

– Ты совершенно уверена? – удивленно спросила тетя Дороти. – Разве не мудрее было бы найти мужей вам обеим?

– Совершенно уверена, – подтвердила Китти, и Сесили вздохнула с облегчением.

Тетя Дороти, похоже, не согласилась, но почти мгновенно овладела собой.

– Тем не менее, полагаю, она поможет нам расставить силки, – заявила хозяйка дома. – У нас много дел, прошу заметить. Мы должны разобраться с вашей одеждой, прическами, с вашими… – Она повела рукой в жесте, который как бы охватывал все, что касалось внешности сестер. – Нельзя терять ни дня, сезон вот-вот начнется.