Две полоски от босса - Элли Шарм Страница 4

Но этот аромат совсем другой - тяжелый, дорогой. В нем все гармонично, начиная от верхних нот каштана и заканчивая глубоким ароматом кардамона. Запах для настоящего мужчины, а не мальчика. 

Я вздрогнула от своих мыслей. 

Макс тут же обеспокоено посмотрел на меня. 

— Испугалась? – спросил он, внимательно наблюдая за сменой эмоций на моем лице. 

Сейчас взгляд молодого человека совсем не походил на тот, что был в раздевалке. В эти минуты в нем сквозило беспокойство и неподдельное участие. 

— Спасибо, – пробормотала я, находясь в плену его синих глаз. Казалось, они утягивают меня в самые глубины океана. 

— Тебе когда-нибудь говорили, что у тебя глаза, как у оленёнка? – дразнящая улыбка коснулась уголка его рта. 

Я лишь растерянно замотала головой, сама не понимая, зачем обманываю. 

— Ангелина? 

Я порывисто обернулась на окрик. Неподалёку от дороги, возле припаркованной красной «Audi A3», стояла Татьяна. Она сжимала в руке связку ключей, и весь ее вид кричал о том, что она чем-то очень недовольна и обеспокоена. 

Мужчина неохотно выпустил меня из крепких объятий. 

Не оглядываясь, я поспешила навстречу тренеру. 

Татьяна, не отводя взгляда от моего защитника, распахнула дверь машины, приглашая сесть на переднее сидение. 

— Я отвезу тебя домой, – сухо ответила она на мой вопросительный взгляд, после чего громко захлопнула дверь красного автомобиля.

Глава 2.2

Как только Татьяна припарковалась неподалёку от моего подъезда, я поблагодарила женщину и хотела уже выйти, но тренер меня остановила. 

— Лина? 

Я обернулась, вопросительно глядя в ее идеально подведённые коричневой подводкой выразительные синие глаза. 

Татьяна тяжело вздохнула и нервно сжала руль изящными пальцами, унизанными дорогими кольцами с камнями. Кажется, изумруды… 

— Линочка, ты знаешь, что ты для меня намного больше чем просто ученица. Да что уж там скрывать? Ты мне, как родная. Скажу прямо. Те ребята, что арендуют зал… Держись от них подальше. Хорошо? – она проникновенно посмотрела на меня, будто силясь прочесть мысли.

– Как у вас дела с Димой? 

Я тут же вспыхнула, ощущая неловкость. Что она теперь обо мне подумает? Есть парень, а я зажимаюсь с первым встречным. Но ведь я не виновата, что на меня напал тот огромный дегенерат! И вообще, Гром сам схватил меня. Где же здесь моя вина? 

Неужто тетя Таня не знает, насколько редко обычно я иду на контакт с незнакомыми?! А вдруг она посчитала, что в моих глазах не любопытство, а какой-то интерес к этому Грому? Это что же получается?! Раз она так подумала, то и все остальные тоже? Я мысленно дала себе оплеуху. Какая стыдоба! Поёрзав на сидении под внимательным взором тренера, я все же решилась ответить: 

— Да, конечно, тетя Таня! 

После моих слов она почти облегченно выдохнула. Ранее жесткая и напряженная линия плеч тренера смягчилась, принимая более расслабленные очертания. Подкрашенные персиковой помадой губы дрогнули, на них заиграла довольная улыбка. 

— Вот и славно. Беги, Ангелиночка! Завтра рано 

вставать. Тренировку никто не отменял. 

Я суетливо подхватила светлый рюкзак и, быстр повернув дверную ручку автомобиля, выскочила наружу. 

За считанные минуты преодолев расстояние до дома, оказалась в своём стареньком исписанном вдоль и поперек краской подъезде. Вандалы постарались! Ну, как вандалы? Витька - сосед с третьего этажа. 

Он учится в художественной академии. Выражаясь его словами, преподаватель давит Витькин потенциал, поэтому свои художества сосед решил увековечить на стенах нашего дома. Впрочем, никто не был против. Даже участковый, иной раз, задумчиво сложив руки за спиной, останавливался на этаже, чтобы оценить художества Витьки. 

Еще три шага по крутым чистым ступеням и передо мной родной третий этаж. 

Спустив тяжелый рюкзак с плеча, я нажала на дверной звонок, прислушиваясь к доносящимся из квартиры звукам. 

Дверь открыл папа, сразу отступая назад, чтобы я прошла в узенький коридор. 

— О, доча! Наконец-то, а то я уже весь извёлся. Хотел Татьяне звонить и ругаться, что так долго ребёнка моего эксплуатирует. 

Отец держал в одной руке деревянную лопатку, блестящую от подсолнечного масла. На нем красовался синий передник с изображением красной спелой виктории*. Я дарила его на восьмое марта… маме. 

Машинально принюхавшись, я тут же уловила чудесный аромат картофеля. 

— Ну, па-ап! – захныкала, как маленькая девочка. - Ты же знаешь, мне нельзя картошку. Ещё и жаренную… Еще и с лучком, – жалобно заканючила я, направляясь на кухню, на ходу скидывая рюкзак на пол. 

— Да, черт его знает, чем тебя мама кормила. Я ж это… Ничего толком не знаю. 

Отец замер, наблюдая то, как я уже залезла в сковородку пальцами и схватила самый, по моему мнению, аппетитный кусочек картошки и замерла, не донеся его до рта. Вкусно! Соленый, с корочкой… Ммм, объедение! И главное же, что ничуть не хуже, чем у мамы. 

Я скривилась, чувствуя, как на глаза вновь набегают слёзы. Вот и аппетит пропал. Горло словно сдавил невидимый стальной обруч. 

— Ну, что ты, доча? — заметив мое состояние, отец поспешил обнять. 

Сильные, привыкшие к тяжелому труду руки в ласковом жесте прошлись по моим распущенным волосам. 

Через минуту я, все ещё всхлипывая запрокинула голову, чтобы заглянуть в обеспокоенное, уставшее, папино лицо. 

— Пап, а если ей станет хуже? 

Отец нахмурился. Его кадык нервно дёрнулся, поднимаясь, а затем опускаясь вниз по горлу. 

— Так она ж это… с врачами в больнице. Ну, что ты, Ангелиночка! – он провёл ладонями по моей спине, желая успокоить. 

Только сейчас я заметила, насколько уставшим выглядит отец. 

Губы сурово поджаты, меж бровей залегла глубокая складка, а под всегда добрыми карими глазами залегли так похожие на гусиные лапки морщины, на которые раньше я никогда не обращала внимания. Неужели у него и раньше было так много седины? А еще эта щетина… 

— Пап, ты садись, – настала моя очередь беспокоиться. 

Отец послушно присел на скрипнувший видавшие виды табурет, затем порывисто сорвал с себя передник и бросил его на соседний деревянный стул. 

Пока я накладывала ему в тарелку жареный картофель, он задумчиво ковырял ногтем клеенчатую скатерть, за что, несомненно, получил бы нагоняй от матери, будь она рядом. 

— Ребёнок, я тут подумал, - папа, наконец, оторвал взгляд от скатерти и сцепил пальцы в замок. 

По его поведению я поняла, что сейчас он скажет что- то очень важное.