Игра в обороне - Кендалл Райан Страница 4

Элиза

У меня такое чувство, будто я попала в автомобильную аварию: болит все, от раскалывающейся головы до необъяснимо ноющих мышц ниже пояса. Во рту сухо, и когда я моргаю, открывая глаза, приходится сосредоточиться на дыхании, чтобы успокоить тошноту.

В чьей постели я заснула?

Я переворачиваюсь, и мне требуется несколько секунд, чтобы осознать, где я, черт возьми, нахожусь.

Паника накрывает меня сразу, как только фокусируется взгляд.

Я вижу, что рядом со мной спит голый Джастин Брэди.

Широкая, слегка загорелая спина, аппетитная задница. Твердая и восхитительная. Тысячи мысленных образов одновременно врезаются в мой мозг. Мои руки на этой твердой, округлой попке, когда он входит в меня. Эти стройные бедра, двигающиеся между моих раздвинутых бедер.

Я всхлипываю и сползаю с постели в поисках своей одежды. И в поисках своего здравомыслия. Что, черт возьми, я делала прошлой ночью? Я помню, как пришла сюда, чтобы воспользоваться ванной. Помню, как Джастин с мрачным видом сидел на кровати. Затем помню, как целовала его. О боже, поцелуи. Я чувствую слабость при воспоминании о его горячем влажном языке, скользящем по моему языку.

Сначала я нахожу свои трусики и натягиваю их – наизнанку, но кого это сейчас волнует. Следом надеваю бюстгальтер и свитер. Свитер с номером моего брата на спине. О боже, Оуэн! Он убьет меня, если увидит, как я выхожу из комнаты Джастина. Хотя, вообще-то, сначала он убьет Джастина. И это будет кровавое убийство. Только не сегодня! Я так много выпила, что, если увижу месиво, меня точно стошнит прямо на пол.

Моих легинсов нигде нет. Я не могу выйти без штанов! «Твою мать. О чем я думала?» Я всегда хотела Джастина. Но тайно желать его и переспать с ним – две очень, очень разные вещи!

И все же я отчетливо помню, что была той, кто проявлял инициативу. Мы целовались на кровати, и это я сняла его рубашку, а затем его руки прошлись по моей талии, ребрам, плечам. Я первой сунула руку ему в штаны. Словно подлила масла в огонь, тихо горевший между нами.

Насколько он был пьян? Гораздо пьянее меня, определенно. Неужели я воспользовалась его слабостью?

Как раз в тот момент, когда у меня начинается полномасштабная паническая атака, я замечаю легинсы. Они запутались в простынях. В голове у меня всплывает воспоминание о Джастине, стоящем передо мной на коленях и медленно снимающем их. Я была так разгорячена, так готова к нему. Я помню, с каким удовольствием атаковала пряжку его ремня, пытаясь освободить его эрегированный член.

О боже мой. Его член.

Теперь, когда я представила эту картину, мне ее уже не развидеть. Память о его стальном члене и тяжелых шарах – не то, о чем мне бы стоило фантазировать, но эта беспомощная мольба, сорвавшаяся с губ Джастина в момент, когда я обхватила его дружка в первый раз, пробуя вес на ладони… Я медленно повела рукой вверх по стволу, Джастин судорожно выдохнул, и все его тело задрожало.

Мое сердце начинает биться чаще. Я зажмуриваюсь и резко выдыхаю.

«Сосредоточься, Элиза! Ты не можешь сейчас думать о его члене. И ты уж точно не можешь думать о том, каков он был на вкус и как ощущался…»

Я подхожу на цыпочках к кровати, беру легинсы и быстро натягиваю их. Джастин вздрагивает от этого движения, приподнимаясь на локте, чтобы посмотреть, кто его разбудил. Его темные волосы взъерошены после сна, но голубые глаза смотрят ясно и внимательно. Утренняя щетина покрывает его мощный подбородок, а грудные мышцы – безупречны.

Не помню, чтобы я использовала слово «безупречный», надеясь описать кого бы то ни было, но, поверьте, это прилагательное ему подходит.

Его глаза округляются, когда он видит меня, стоящую у кровати, обнаженную ниже пояса. Он дважды моргает.

– Элиза? – Голос у него хриплый и грубый, и мой желудок сжимается.

– Да?

Осознав, что не одет, Джастин резко садится, натянув простыню, дабы прикрыть колени. Почувствовал внезапное смущение? Ага, очень смешно. Как будто несколько часов назад он не был внутри меня.

О боже…

Он все еще смотрит на меня, но ничего не говорит, пока я выпутываю легинсы из одеяла и надеваю их. Да, меня действительно может стошнить. «Черт, это ужасно».

Он проводит рукой по растрепанным волосам, его бицепс напрягается.

– Прошлая ночь… – Смущение отражается на его прекрасном лице, пока он пытается вспомнить, что же произошло, и, клянусь богом, если он ничего не скажет в следующие три секунды, я расплачусь.

Слезы наворачиваются на глаза, я делаю еще один судорожный вздох.

Какая-то часть меня хочет, чтобы он признал пропасть между нами. А еще я хочу, чтобы он рассмеялся или пошутил, мол, теперь мы действительно укрепили нашу дружбу, или сказал любые слова, которые сделают вчерашний вечер чем-то большим, чем просто колоссальная ошибка, темная метка! Я хочу, чтобы он сказал нечто успокаивающее.