Новенькая - Алиса Нокс Страница 4

Время шло, а на меня набрасывались новые воспоминания. Мозг любезно хранил все минуты единения и покоя, которые подарил Павел перед тем, как окончательно сломать мою жизнь. Мне казалось, что я чувствовала ненависть, но эмоции, которые сковывали сердце теперь, явно свидетельствовали о том, что кроме ненависти было что-то еще.

Страх, конечно, а также (за что мне особенно стыдно) остатки привязанности.

Я до сих пор была искренне благодарна Павлу за то, как он поддержал меня после развода родителей.

Павел позволял мне ночевать у него и ни разу не посмел даже рукой тронуть, он не имел ничего против, когда я занимала его компьютер, чтобы подготовиться к семинару. Он был самым добрым и чутким человеком, которого я знала в свои восемнадцать лет. И ведь мы даже не поговорили после того, как все случилось. Я просто спряталась, продемонстрировала, насколько я трусиха.

Не знаю, почему я до такой степени разволновалась сегодня, возомнила, что Павел начнет лезть в наше окно или, не знаю, ломится в двери. Тот Павел из прошлого никогда бы не причинил мне вреда, не говоря уже о том, чтобы навредить ребенку. Но был еще Павел Нестеров, о котором окружающие говорили ужасные вещи, словно он помогал… Я глубоко вздохнула и накрыла лоб рукой.

Слишком много эмоций на один вечер, а мама ведь итак посчитала мое поведение странным.

Я буквально заперлась в ванной, заверив ее, что хочу смыть с себя эфемерную пыль, которая осела на моем теле во время несуществующего урока физкультуры сегодня в университете. В итоге я сидела на бортике и наблюдала, как ванна медленно наполнялась водой, не видя перед собой ничего толком, никак не контролируя ее температуру.

Однажды Павел сидел в такой же позе и подставлял руку под струю, чтобы понять, не добавить ли холодной водички.

Тогда он застал меня плачущей в коридоре этой самой квартиры, уселся рядом на коврик и предложил полежать на нем.

"Я отличная подушка, некоторые даже говорят, что это моя лучшая функция", — сказал Павел и заставил меня рассмеяться сквозь слезы. Он всегда это умел, возможно, за это я его и любила.

"Любила", — мысленно повторила я это слово.

Жутко думать, что я доверилась такому человеку. Когда он уехал гостить у брата, я не просто осталась одна, я стала мишенью. В меня тыкали пальцами, называли ужасными словами, некоторые даже решили, что я была в курсе внеклассных занятий Павла. Я пережила диких два месяца и сказала маме, что не могу больше учиться там, попросила о переводе в ФГУ. Я думала, что Павла упрятали за решетку или оставили под домашним арестом, не надеялась его увидеть снова, но он, видимо, был на свободе, и он дал понять, что вернулся в мою жизнь. Знать бы, зачем!

— Лер, ты там? — послышалось из-за двери.

Я вздрогнула и выронила мочалку из рук. Но не стала заморачиваться и вылавливать ее в воде, сразу открыла дверь сестре.

Леся переоделась в пижаму.

— Ты в порядке? — спросила она.

— Да, конечно, вот, жду, когда вода…

— Почему ты больше не дружишь с Пашей?

Боже, солнышко, не подкидывай дров в огонь, который сжигал меня.

Лесе я не рассказала и десятой части правды, отвязалась от ее вопросов одной фразой: "мы расстались, кнопка, так бывает, не хочу больше о нем говорить". Помню, что она тогда поинтересовалась, будет ли Павел приходить к нам дальше? Она была слишком маленькой, чтобы воспринять наш разрыв правильно. А, может быть, я недооценила Лесю, ведь сегодня она задала гораздо более зрелый вопрос, даже пугающий меня.