Желтая гора - Галина Миленина Страница 4

Что чувствовал, о чем думал Виктор, когда в этом составе они вошли в новый дом на Желтой Горе?

Конечно, Надя старалась. Жалела и ласкала сироту, и сказки рассказывала на ночь, и рисовала, и лепила с ней, и косы плела, но украдкой все чаще слезу смахивала, – так и стояло лицо покойной Катюши-разлучницы перед глазами, благо и образец, мамина копия, под ее заботливыми руками вертится, непоседа. И кем женщина чувствовала себя здесь, рядом с этой малышкой и холодным, отчужденным мужем, замкнувшимся в своем горе? Нянькой? Бабушкой Лизы? Просто удобным и родным для Виктора обслуживающим персоналом.

«Отгорел наш костер, ничего вернуть нельзя, и два раза в одну реку не войти. А предавший раз предаст и дважды», – решила Надежда.

И улыбнулась печально Гора, и послала ей ветер вдогонку: езжай, женщина, в свой дом, спасибо за попытку, видит Бог, ты не святая, и нет в тебе той силы, чтобы одолеть саму себя. Езжай оплакивать дальше свое гордое одиночество.

Остался Виктор один с малышкой. Пришлось вызвать бабушку Лизы. Та не заставила себя ждать, приехала быстро, но хозяйка оказалась никакая, расторопнее по дому не стала, больше в зеркало и в телевизор смотрела.

И Виктор крутился как белка в колесе в заботе о своей маленькой принцессе, девочка его отрада, утешение, с ней он снова начал улыбаться. Дни их мелькали в милом повторении – утром накупать, заплести косички, вкусно накормить, почитать книжку, свозить на море. Из своих командировок мчался назад, спешил к родному сердечку. А дом решил на опекуншу оформить, мало ли что с ним случится, дочери дом останется.

Подросла Лиза до трех лет, Виктор отвел малышку в садик.

…Со дня смерти Катюши прошло три года, и однажды Виктор познакомился в Москве с молодой женщиной. За одной встречей другая. Не то что бы влюбился, нет, но живому – живое. Решил пригласить к себе в гостевой домик на лето с ребенком. Ситуация сложная, у него Лизонька с тещей в доме, у нее мальчишка в переходном возрасте, кто знает, как все сложится, смогут ли дети подружиться, примут ли их отношения. Договорились пока не открываться.

Не прошло и недели, как теща «спалила» парочку и грянула буря на Желтой. «Или я, или она!» – вдруг выпалила опекунша не ожидавшему таких страстей Виктору. Глаза ее горели ненавистью, руки тряслись, она носилась по двору, как умалишенная, и от уровня накала обезумевшей бабы, казалось, вспыхнут голубые ели в его дворе. И тут до Виктора дошла, наконец, истинная причина ее гнева. Вспомнились все странности тещи: требования обязательной совместной поездки в садик за «бедной Лизой» (образцовая супружеская пара), совместные походы в магазин, «случайные» прикосновения, не по годам смелое декольте тещи, «боевая» раскраска, откровенное кокетство, недвусмысленные намеки на близость, – все, чего не хотелось прежде замечать.

«А почему нет? – рассуждала Лизина бабушка, – мы почти ровесники!»

Виктор просто так сдаваться не хотел, уговорил свою подругу остаться, подождать, мол, он мужик, быстро разрулит ситуацию, поставит тещу на место.

А тем временем опекунша закусила удила и – как говорят на ее рiдной мове: з глузду зъiхала – забрала тайком от Виктора дитя из садика и рванула под пули – к себе домой на Украину. И так сложилось, что именно в эти дни было в очередной раз нарушено такое зыбкое, эфемерное перемирие в этой страшной братоубийственной войне.

Рвалось там и горело, а Виктор, просидев несколько часов с документами в кабинете и не заметив отсутствия в доме тещи, облегченно вздохнул, когда она не вышла на звук автомобиля, и резво выехал со двора, собравшись за Лизонькой в садик, с недоверием поглядывая в зеркало заднего вида.

Припарковав машину напротив ворот детского сада, он направился к крыльцу, на котором стояла воспитательница дочери и удивленно смотрела на Виктора.

– Что-то забыли? – произнесла она и теперь уже пришла очередь удивиться ему.

– Почему забыли? За Лизой приехал. – Виктор, бодро поднимаясь по ступенькам, не увидел тени тревоги в глазах женщины.

– Вы же забрали девочку еще до обеда, – с легкой укоризной в голосе, произнесла она.

– Кто это – вы? – сердце оборвалось и покатилось по песчаным дорожкам сада.

– Ваша жена!

Он не помнит, что кричал на высыпавших как по команде в гардеробную всех воспитателей, включая нянек и поваров, после того как услышал в трубке несколько раз подряд: «Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети».

Затем открывал ящики с картинкой вишенки и именем Лиза, пытаясь отыскать след недавнего присутствия дочери, ну хоть шнурок, хоть ниточку от платья! И повторял, в растерянности, уже почуяв, словно раненый зверь, смертельную опасность: «Без меня? Почему без меня отдали?»

И сотрудницы детского сада, удивленные странным поведением отца и перепуганные его состоянием, хором отвечали: «Так ведь не чужому человеку, жене вашей отдали, жене! Вы с ней вместе приезжали, всегда вдвоем!»

– Какая она мне, на х…, жена?

Сработал-таки ее план, сработал.

…Бабушка тормошила и прижимала плачущую Лизоньку к себе.

– Не ной, скоро приедем, я тебе игрушки новые куплю, что ты хочешь, скажи!? Все куплю! Да не реви!

– Не хочу игрушки, домой хочу, к папе хочу, – всхлипывала Лиза, растирая кулачками слезы, раздражая бабушку своим ответом.

Они ехали на второй попутной машине, после того как вышли из автобуса в Херсоне. С попуткой им повезло, – все оттуда, а они туда. Люди, опасаясь очередного обстрела, выезжали из опасного региона. А этот высокий мужчина с седой шевелюрой, в своем красном, как пожарная машина, автобусе, мчался туда, где свистели пули и рвались снаряды. Он уже вывез жену и невестку с ребенком, а старенькая мать не захотела бросать родное место, наотрез отказалась ехать с ними. Осталась в пустом доме одна с кошкой. А как он может спокойно спать, если даже не знает, жива мать или нет…

Всю дорогу ехали в молчании. За все время их обогнали несколько раз военные машины и ни одной гражданской.

До Харцызска оставалось не больше часа, когда военные внезапно им преградили путь и приказали съехать с основной трассы на грунтовую дорогу. Водитель чертыхнулся и покатил по буеракам, проваливаясь колесами в колдобины.

В сумерках по бездорожью автобус натужно гудел, поднимая пыль, качался и стонал, карабкаясь в гору, поэтому не сразу услышали выстрелы. Водитель включил дальний, и тут же свет фар выхватил силуэт военного, бегущего к ним со стороны лесополосы. Парнишка отчаянно кричал: «Сворачивай в зеленку! Не останавливайся! Сворачивай!»

Глянув в его лицо, водитель понял – приехали…

Он свернул в сторону лесополосы, резко утопил педаль газа и, сминая под колесами кусты, автобус взревел и рванулся вперед.

Заглушив двигатель уже под деревьями, седой распахнул дверь и спрыгнул на землю. Раздраженная внезапным изменением маршрута, пассажирка посмотрела в окно и сначала не поняла, что это не кусты в сумраке, а раненые солдаты. Молодые, – вчерашние мальчишки, еще десять минут назад здоровые и полные сил, истекая кровью, ползли к спасительному автобусу.