Роза в пустыне - Елена Левашова Страница 4

Диана

Стюардесса предлагает пассажирам напитки, прохаживаясь между рядами. Улыбка не сходит с лица девушки, и я почему-то думаю, что к концу рабочего дня ее скуловые мышцы болят от напряжения. Черт, зачем я вообще думаю о всякой ерунде, когда на пороге моей жизни маячат изменения?

— Поверить не могу, сам Тимур Багров... Ммм... — Саманта закатывает глаза и растягивает губы в блаженную улыбку, словно речь идёт о посланнике небес, а не богатом и влиятельном партнере отца. Привлекательном, холостом, высоком, умном... партнере. Может, Сэм права, и мне, действительно, стоит переключить внимание на мужчин постарше? Хм...

— Саманта, он всего на пять лет моложе отца. Ему же сорок пять! — шиплю я, отдёрнув ладонь из рук подруги. Сэм любуется моим свежим, ярко-красным маникюром.

— Какая же ты дура, Шестак. Что такое для мужчины сорок пять? Это же, как баба ягодка опять... Тьфу! Не то сравнение, совсем не то. — Конфузится Сэм и потирает лоб.

Я довольно ухмыляюсь, едва сдерживая подступивший приступ хохота. Как бы теперь при встрече с Тимуром не вспоминать глупое сравнение подруги! Сэм хмурится и отворачивается в сторону иллюминатора, любуясь плывущими в небе взбитыми сливками облаков. Потирает небольшой шрамик на лбу, оставшийся от той ужасной аварии... Какая же она у меня красавица, моя Сэм. И я почти не помню ее изуродованного лица, над которым мне пришлось колдовать несколько часов. Я перекроила ее, сделала неузнаваемой, исправила поломанный в нескольких местах нос, раскрошенные скулы, зубы... Саманта каталась на роликах в парке, когда в неё на полной скорости въехал электросамокат. От удара лицо Сэм превратилось в кровавое месиво. Скорая привезла ее в отделение челюстно-лицевой хирургии областной больницы, где дежурила молодая и жизнелюбивая доктор Диана Шестак... Как же давно это было. Три года прошло... И как сильно изменилась я.

— Любуешься своей работой, Ди? — Саманта корчит рожицу и вытягивает губы в трубочку.

— Да, Невская. Ты у меня красавица. Не хочешь обольстить доктора Багрова? Вместо меня?

— А можно? Черт, Шестак, он реально крутой чел и как мужчина вполне себе... — Сэм краснеет так, что румянец проглядывает через смуглую кожу. — Только твой папа убьёт меня. Сама знаешь, как Руслан Александрович относится к тем, кто нарушает его планы.

Знаю. И заранее смиряюсь с неизбежностью. И дело не в опасении сделать папе больно, огорчить. Это не благородный, возвышенный страх за чувства близкого, а противная, расползающаяся внутри, как гадкая слизь, трусость. Малодушие, слабость... Вот что я чувствую. Злюсь на себя за бессилие перед авторитетом отца. Папа в прямом смысле слова вбил его в меня.

Я до сих пор содрогаюсь при воспоминании о том, как отец учил меня плавать или кататься на велосипеде. За каждую неудачу или оплошность я получала шлепки и пинки. Тычки, унижения...

— Крути педали, говорят тебе!

— Папа, я боюсь. — Рыдаю, сжимая влажными ладонями руль велосипеда.

— Едь, давай, балда! Намотай сопли на кулак и едь! Учись за себя постоять! — рычит отец, сопровождая слова внушительным подзатыльником.

— Диана, ты молчишь? — Саманта возвращает меня в реальность из бурлящего котла мерзких воспоминаний.

— Тебе не стоит там появляться, Сэм. Ты права насчёт папы. — Киваю в ответ.

Квартира встречает меня унылым безмолвием и затхлым запахом пластиковых чехлов. Вы правильно подумали — я и здесь облажалась. Хозяйка из меня никудышная. В новую квартиру возле Смоленского собора я въехала в марте. Папа ядовито фыркал, пугая меня пожизненным кредитным рабством, мама упрекала в неспособности найти «обеспеченного и перспективного мужа», а я... Не побоялась взять ипотеку, используя собственные накопления в качестве первоначального взноса. Отчего-то я решила, что финансовая независимость — первый шаг в освобождении от самодурства отца.

Квартира определенно мне нравится: стильный лофт с минимумом мебели и черно-белой кухней, бирюзовыми стенами и пушистым белым ковром посередине гостиной.

Отбрасываю носком туфельки запылённый пластиковый чехол от нового дивана и торопливо распахиваю окна, впуская свежий, августовский воздух. Рассматриваю придирчивым взглядом маникюр и грустно вздыхаю: вымыть полы и окна от строительной пыли я не успею. Отец назначил встречу с Багровым в ресторане через два часа. Не понимаю, зачем ему понадобилось умасливать Тимура? По-моему, тот всегда был открыт для сотрудничества.

Каблучки туфель эхом отдаются от пустых стен. Я слышу своё дыхание, пронзающее густую, затхлую тишину. И будто мерзкий надоедливый червячок, всплывают слова отца: «Мирослав скоро станет отцом...»

Мысли походят на пищащих назойливых комаров. Я инстинктивно взмахиваю руками, пытаясь их выгнать, и выхожу на балкон. На подоконнике одиноко стоит горшок с засохшим цветком. Ничего удивительного, это же я! Да, я! Такая, как есть: ранимая, взбалмошная, недолюбленная, мечтающая о любви... Умная, творческая, красивая. Ведь так? Замираю возле зеркала в прихожей и провожу пальцем по пыльной поверхности. Надо что-то делать со всем этим бардаком! Забыла добавить к списку: не слишком хозяйственная Диана. К сожалению, это так.

— Илона Васильевна? — звоню директору клининговой компании, не раз выручавшей меня. — Мне нужна генеральная уборка. Да, срочно. Да... Вы верно подумали. — Отвечаю на меткие замечания домоправительницы и, бросив взгляд на настенные часы, спешу в ванную. Отцу нужна красивая и уверенная в себе Диана, что же — он ее получит. Он привык к моей беспрекословной покорности, но скоро все изменится. Должно измениться.

Максим

Потолок кружится перед глазами, распадается на разноцветные квадратики, а потом сливается в огромную подвижную тучу. Крепко зажмуриваюсь, прогоняя застывшие перед глазами мушки. Челси скулит и лижет мою щеку, словно почуяв неладное. Головокружение бесследно исчезает, будто мираж. Я поднимаюсь с кровати и, потрепав собаку за ухом, бреду в душ. Прорвёмся, Челси! Умные чёрные глаза тревожно всматриваются в мое лицо, словно опасаясь, что неприятный симптом вернётся. А он частенько возвращается, если быть честным. Как говорит мама, глядя на меня: «От работы кони дохнут». И, черт возьми, она права. В новой должности начальника юридического отдела времени на отдых или личную жизнь не остаётся. Единственное увлечение, сохранившееся от прошлого — спортзал. Пожалуй, и там я загоняю себя, как пресловутую лошадь.

— Идём гулять, Челси? — натягиваю спортивный костюм и кроссовки. Собака виляет хвостом и часто дышит, перетаптываясь возле входной двери.