Мой любимый босс - Шэрон Кендрик Страница 4

— Ты уверен? — потребовал ответа Рафаэль, чувствуя, как им овладевает ярость при мысли, что его уязвимая младшая сестричка попадет в лапы беспринципной своры газетчиков. Трой кивнул.

— Мне только что позвонил один из наших людей. Они сейчас возле клиники.

Рафаэль тихо выругался на сицилийском диалекте, который мало кто понимал. Однако он сознавал, что его злость сейчас — непозволительная роскошь. У всякой проблемы есть решение — это ему известно. Разве он не демонстрировал это все прошедшие годы, раз за разом?

— Пойдем ко мне в кабинет, — сказал Рафаэль и взглянул на Наташу, которая стояла с таким видом, словно хотела что-то сказать. Он нетерпеливо махнул рукой. — Принеси, пожалуйста, кофе Трою, Наташа. Ты ел? Наташа может сделать тебе что-нибудь, если хочешь.

— Нет, спасибо, только кофе. Ну, разве что еще тех твоих восхитительных пирожных, если есть.

— Да, конечно, — улыбнулась Наташа. Разумеется, Рафаэль хочет остаться наедине с Троем, поскольку то, что происходит с Элизабеттой, ее совершенно не касается. Она наемный работник, служанка, а не доверенное лицо Рафаэля, как бы сильно ей этого ни хотелось.

После ее ухода двое мужчин прошли по длинному арочному коридору, который вел в кабинет, где они сели по обе стороны стола.

— Можем мы это как-то задержать? — спросил Рафаэль.

— Только на короткое время. «Лондон ньюс» грозится поместить статью в своей колонке светской хроники уже сегодня.

— Так пригрози им судом!

— Я уже сделал это, но беда в том, что они, в сущности, не нарушают закон о неприкосновенности частной жизни. Это так, общие рассуждения с несколькими старыми фотографиями и фразами сочувствия к наследнице де Феретти.

— Но это невыносимо! — Рафаэль скрипнул зубами. — Неужели всем наплевать на ее благополучие?

— Да, если это увеличит тиражи.

Рафаэль в отчаянии покачал головой. Неужели он подвел свою сестру? Настолько погрузился в свой бизнес, что позабыл о ее проблемах?

— Как, черт побери, они узнали? В клинике мне дали тысячу заверений, что будет соблюдена стопроцентная анонимность! Мы знаем, кто ее выдал?

— Теперь да. Боюсь, это один из работников клиники, — медленно проговорил Трой, откидываясь на спинку кресла.

— Проклятье! — взревел Рафаэль. — Вот что мы сделаем, Трой. Мы отследим и найдем этого продажного иуду, предавшего мою сестру, и, как бы мне ни хотелось применить сицилийскую форму наказания, проучим его. — Он стукнул кулаком по столу. — И позаботимся, чтобы его — или ее — больше не приняли ни на одно приличное место!

— Ты можешь это сделать, — сказал Трой с профессиональной дипломатичностью. — Но это будет пустая трата времени и средств, тогда как сейчас мы не можем себе позволить зря растрачивать их.

— Хочешь сказать, что предательство должно остаться безнаказанным? — возмутился Рафаэль.

Трой вскинул руки.

— Конечно, я понимаю, что такая угроза дала бы тебе удовлетворение, но это было бы кратковременным достижением и отвлекло бы от нашей истинной цели: обеспечить Элизабетте надлежащее лечение и позаботиться, чтобы ничто больше не осложняло это лечение. И, к сожалению, никакие крутые меры и судебные тяжбы не изменят человеческой природы. Разве не ты сам это не раз говорил?

Рафаэль некоторое время молчал, переваривая слова друга. Он знал Троя и восхищался им с тех пор, как они познакомились в Сорбонне, оканчивая международный юридический курс. Англичанин считался кем-то вроде сексуального бога среди парижанок, и это означало, что между двумя мужчинами не возникало соперничества.

Помимо того, что Трой бегло говорил по-итальянски и по-французски, он обладал одним ценным качеством — беспристрастностью, и все эти факторы сделали его идеальным выбором в качестве личного адвоката могущественного де Феретти. Существовало не так много людей, к которым Рафаэль прислушивался, и Трой — один из них.

— Si, Трой, mio amico [1], ты прав, конечно, — тяжело проговорил Рафаэль, все еще чувствуя, что как-то подвел сестру, хотя логика твердила иное. — Итак, что будем делать?

Трой сложил кончики пальцев в почти молитвенном жесте глубокой задумчивости.

— Мы их переиграем. Отвлечем их внимание от Элизабетты более грандиозной историей.

Рафаэль скептически усмехнулся.

— И как же ты намереваешься это сделать?

Трой наклонился вперед.

— Элизабетта представляет интерес для газетчиков, потому что она молода, красива, очень богата и порой совершает ошибки, но главным образом потому, что она твоя сестра.

— Ты преувеличиваешь мою ценность, — смутился Рафаэль. Сам он никогда не стремился к публичности.