Уроки куртизанки - Барбара Картленд Страница 39

Но затем она улыбнулась, и проступило все ее обаяние. Улыбка ее была открытой и соблазнительной, очаровательные ямочки на щеках придавали ей вид одновременно дерзкий и шаловливый, заставляя окружающих улыбаться ей в ответ.

— Ты опоздал! — воскликнула Рене на превосходном английском, когда Арчи и Корнелия в сопровождении дворецкого вошли в большой салон.

— Прости меня, Рене, — произнес Арчи с раскаянием в голосе, поднося ее руку к губам. — Но я привел к тебе кое-кого, с кем стряслась беда и кто очень нуждается в твоей помощи.

— В самом деле? — улыбнулась Рене, слегка приподняв свои тонкие брови. И снова обаяние этой необычной француженки проявилось так очевидно, что Корнелия почувствовала необъяснимый дружеский порыв, такой, какого она не ощущала никогда прежде ни к одной знакомой ей женщине.

— Это моя кузина, герцогиня Роухэмптон.

На лице Рене промелькнуло удивление, а затем она протянула руку.

— Вы оказываете мне честь, мадам, — официальным тоном сказала она и прибавила, обращаясь к Арчи:

— Чем я могу помочь?

Арчи Блаф заколебался, и Корнелия поняла, что он раздумывает, насколько подробно ему следует посвятить Рене в ее историю.

— Разрешите, я сама скажу вам, мадам? — тихо спросила Корнелия.

Арчи, которому хорошо была известна стеснительность девушки, с удивлением взглянул на нее.

— Ну конечно, — ответила Рене, — но прежде не угодно ли присесть?

— Вчера я вышла замуж, — начала Корнелия, устроившись на удобной софе, которая украсила бы императорский дворец.

— Ну конечно, теперь я припоминаю, что видела фотографии вашей свадьбы и ее описание в утренних газетах! — воскликнула Рене.

— Вечером, накануне своей свадьбы, я узнала нечто, что бесконечно меня расстроило, — продолжала Корнелия, но в этом месте голос ее задрожал, и она смолкла.

С тактом, которого Корнелия не ожидала от Арчи, тот двинулся к дверям.

— Я иду поговорить с кучером, — пояснил он. — Я приказал ему ждать нас, но, если лошади нервничают, он мог бы погонять их туда-обратно по дороге.

Дверь захлопнулась за Арчи.

— Ваш кузен — очень дорогой друг мне, — мягко сказала Рене. — Однажды, когда я была очень и очень несчастна, он был очень добр ко мне. Я никогда не забуду его участие и внимание.

— Так, значит, вам знакомо несчастье, мадам? — спросила Корнелия.

Рене кивнула.

— Я потеряла дитя, — сказала она просто. — Моему маленькому сыну был всего один год, когда он умер. И тогда я думала, что все радости мира умерли вместе с ним. И именно Арчи помог мне.

В тот момент мне требовалась близость человека, который проявил бы внимание ко мне не так… как бы это лучше выразить… как мужчина проявляет внимание к женщине. Я была матерью, потерявшей свое любимое дитя, и Арчи понял это.

Мы гуляли вместе, завтракали и обедали в маленьких ресторанчиках, где мы не встречали никого из знакомых и нас никто не знал. Для Арчи это, должно быть, было скучное и унылое время, но он никогда не показывал мне этого. Он специально приехал в Париж, чтобы повеселиться, а вместо этого он провел очень печальные две недели в одиночестве рядом со мной. Вас удивляет, почему я так привязана к нему?

— Нет, мадам. Я могу понять, что вам невозможно забыть того, кто помог в трудную минуту.

— И теперь Арчи попросил меня помочь вам.

Что я могу сделать для вас?

И Корнелия просто и свободно рассказала Рене всю свою печальную историю от начала и до конца. То, что Арчи узнал от нее в общих чертах, Рене узнала во всех подробностях, потому что Корнелия чувствовала к этой удивительной женщине такое доверие, что не сочла нужным умолчать ни о чем. Она поведала Рене о том, как полюбила герцога и поверила в то, что ее чувства разделяют. Рассказала о том, почему она все-таки решилась выйти замуж, несмотря на то, что он любит другую. Она рассказала о своей гневной вспышке прошлой ночью, и об их совместном обеде в «Ритце», и о том, как она узнала, что герцог отправился к «Максиму».

— Прошу вас, поймите, почему я так стремлюсь больше узнать о нем, — закончила свой рассказ Корнелия, — я должна узнать, что ему нравится, с кем он бывает, что он думает, что чувствует…

Сейчас он для меня чужой мужчина, о котором я не знаю ничего. От всех моих домыслов о нем произошли одни неприятности. Теперь я думаю о герцоге как о совершенно незнакомом мне прежде человеке.

— Значит, вы собираетесь попытаться завоевать его любовь? — мягко спросила Рене.

— Я произвожу впечатление сумасшедшей, рассчитывая, что у меня есть хоть один-единственный шанс на это? Скажите мне правду, мадам.

У вас такой богатый опыт общения с мужчинами, мадам, скажите, я сошла с ума, вообразив хоть на секунду, что, возможно, наступит такой день, когда герцог полюбит меня, пусть даже не так сильно, как люблю его я?

Этот крик был исторгнут из самых глубин ее сердца, отчаянный и в то же время выражающий решимость бороться за любой малейший шанс.

Вместо ответа Рене де Вальме сказала спокойно:

— Снимите ваши очки!

Корнелия покорно сняла темные очки и повернула голову к женщине, сидящей напротив нее на софе, С секунду Рене внимательно изучала ее лицо, затем у нее непроизвольно вырвалось:

— Бог мой! Но почему вы скрываете свои глаза?

— Потому что я чувствовала, что очки защищают меня. Я пряталась за ними, потому что я стеснялась, но я… Я надеялась, что герцог попросит меня снять их… а он ни разу не попросил об этом!

— И он никогда не видел вас без очков? — недоверчиво спросила Рене.

— Никогда! — ответила Корнелия.

— Тем легче осуществить мой план, — весело сказала Рене. — Пойдемте со мной.

Рене поднялась на ноги и повела Корнелию через салон. Они прошли по длинной галерее, увешанной прекрасными картинами, и очутились в огромной спальне.

Как Корнелия ни была погружена в свои неприятные раздумья, все же она не смогла удержаться от восхищенного возгласа, когда оглядела эту комнату, убранную в серебряных и зеленых тонах. Только занавеси на окнах были розовые, с вышитыми на них звездами. Кровать имела резное изголовье в форме лебедя, раскинувшего свои крылья, и хоровод резных ангелочков удерживал розовый полупрозрачный полог, придававший таинственность широкому ложу, покрытому белой накидкой из горностаев.

Зеркала размещались в каждом углу спальни в рамах из чистого серебра. Орнаментом им служили камни розового кварца, а ручное зеркальце Рене, ее гребень и головная щетка были украшены розовыми сапфирами.

Спальня была столь необычна и неповторима по своей красоте, что Корнелия замерла, озираясь по сторонам. Рене настойчиво позвонила в колокольчик.