Танцующая на лепестках лотоса - Джон Шорс Страница 39

Он следил за тем, как ее пальцы двигались по его ногам.

— Ты уже платишь, моя госпожа, прямо сейчас.

— Я никогда не смогу полностью рассчитаться с тобой.

Вдалеке прокричала птица, и он задумался о том, кто может за ними шпионить. Кто-то из людей По Рейма? Или это люди Индравармана?

— Из-за того, что за нами следят, — сказал он, — я собирался сделать вид, что ударил тебя. Но теперь не буду.

— Почему?

— А почему, собственно, чам и кхмерка не могут ладить между собой? Почему я должен бить тебя? Я — один из высших военачальников нашей армии. И хотя у нас с тобой будут свои секреты — например, твоя выжившая сестра, — я не собираюсь больше скрывать свою привязанность к тебе.

* * *

Олененок пробирался сквозь джунгли осторожно, часто останавливаясь и пощипывая на ходу зеленые листья. Уши его казались слишком большими для такого тельца, коричневого с белыми пятнами. Целясь в него из лука, Джаявар думал, где сейчас его мать и как так вышло, что они разлучились.

Олененок подошел ближе. Джаявар, находившийся от него с подветренной стороны, спрятался в зарослях папоротника, опустившись на одно колено. Рядом с ним присела Аджадеви, в руках у нее тоже был лук — оружие, которым брат научил ее пользоваться еще в детстве. Как и все в их отряде, они были голодны. Они взяли с собой два мешка риса, но один из них намок и рис заплесневел, поэтому группа была вынуждена разделиться, чтобы поохотиться.

Джаявар взялся за тетиву, готовый в любой момент пустить стрелу. Уши олененка дернулись, но он все равно продолжал двигаться в сторону людей, не догадываясь об их присутствии. Джаявар еще никогда не видел олененка так близко и был зачарован его красотой. Животное опустило голову, понюхало землю и ступило вперед, выйдя на линию прицела Джаявара. Принц натянул лук и приготовился стрелять. Но тут олененок поднял голову и посмотрел своими большими черными глазами, казалось, прямо на него. Зверь был очень красивым, и внезапно Джаявару расхотелось убивать его, несмотря на урчание в пустом желудке.

— Беги, — прошептал он, вспугнув олененка, который бросился наутек прямиком через заросли.

Аджадеви поднялась на ноги и, подняв лук, повесила его себе на плечо. Джаявар также встал, и его колени хрустнули.

— Почему ты дал ему уйти? — спросила она, прикасаясь к его руке.

— Потому что… он заблудился.

— Ребенок, оторванный от своего отца?

— Вообще-то от матери. Но в принципе — да.

Она потянула его за руку.

— Пойдем, поищем фрукты.

Они шли через джунгли, придерживаясь звериной тропы. Иногда путь им преграждала громадная паутина. Среди опавших листьев беззвучно двигались черные ядовитые многоножки толщиной с палец. Над головой перекрикивались обезьяны. На панцире большого скорпиона пировали красные муравьи.

Джаявар пытался высматривать манго, дикие дыни, кокосы и бананы, но мысли его все время уплывали к другому. Сегодня они проходили мимо озера, на которое он когда-то водил своих детей. Воспоминания об этом переполняли его, светлые воспоминания о детском смехе и радости на их лицах. Тогда он посадил себе на плечи свою младшую дочь, Чиви, и вместе с ней стал заходить в прохладную воду. Она весело пищала сверху, просила его вернуться на берег, а он со смехом ринулся вперед, окунувшись вместе с ней в воду.

В прошлом такие воспоминания всегда вызывали у Джаявара улыбку. Но сегодня они разрывали его, он задыхался, ноги его слабели. Какая-то его часть хотела, чтобы он покончил с собой и воссоединился таким образом со своими детьми, чтобы он снова мог слышать их смех и рассказывать им сказки при мерцающем свете свечи. Если бы он не был сыном своего отца и если бы Аджадеви не было рядом с ним, он уже давно перерезал бы себе горло и таким образом закончил свое путешествие в этой жизни. Однако его народ и его жена нуждались в нем. Поэтому он двигался вперед, день за днем, шаг за шагом.

— Мне больше неинтересно охотиться, — тихо сказал он, останавливаясь на небольшой прогалине. — То, что когда-то было для меня удовольствием, стало обязанностью. Единственное, чего я по-настоящему хочу, — это увидеть голову Индравармана, насаженную на острие копья. Я хочу только отомстить.

Аджадеви подошла к нему:

— Людей влечет за собой любовь, власть, утешение, месть. Будда не согласился бы со мной, но я считаю, что жажда мести — это очень человеческая черта. Будь ты великим праведником, ты преодолел бы в себе эту потребность и больше беспокоился бы о своей карме, чем о своих врагах. Но ты — король и отец убитых детей. И мысли о мести будут постоянно занимать твою голову.

На соседнее дерево перескочила серая белка.

Джаявар повесил лук на плечо и положил руку на эфес своей сабли.

— Я хочу, чтобы Индраварман разделил мои страдания.

— Так и будет. Но когда он умрет, ты должен двигаться дальше, должен спрятать свою саблю в ножны. Иначе в душе твоей навсегда поселится бесплодная пустыня, так непохожая на твои плодородные земли.

— Я попытаюсь.

— Хотя это идет вразрез с тем, что я знаю, хотя таким образом я ухудшу свою карму, я все же помогу тебе разделаться с Индраварманом. Но у помощи моей есть своя цена.

— Какая же?

— Ты должен будешь вернуться ко мне. Ты должен будешь снова полюбить жизнь и полюбить меня.

— Я и так люблю тебя.

— Слова, не подкрепленные действиями, ничего не стоят, Джаявар. Они подобны цветам, которые лишены окраски.

Он покачал головой:

— А олененок?

— Что олененок?

— Я думал о своих детях, когда понял, что он отстал от своей матери. Я почувствовал его тревогу. А затем я увидел его мордочку и подумал о тебе. Я знал, что, отпустив его на свободу, я делаю тебе подарок. И в тот момент, продолжая горевать, я любил тебя. Я все равно любил тебя.

Она улыбнулась ему, поблагодарив за такой подарок, а потом подошла поближе.

— Ни один мужчина не должен возвращаться с охоты с пустыми руками и спокойно бьющимся сердцем. Сердце мужчины после охоты должно колотиться, а сам он должен чувствовать себя полным сил.

— Так, говоришь, оно должно колотиться?

Она прильнула к нему, прижалась всем телом и поцеловала его. Мгновение он колебался, но затем она почувствовала на себе его руки и желанное тепло его прикосновений.

* * *

Чамы построили несколько бамбуковых причалов, уходивших далеко от берега в бурые воды Великого озера. К ним все время подходили и от них отходили разные лодки, их разгружали, а потом загружали уже чем-то другим. Для поддержания армии в боевой готовности необходимо было много чего. Оружие, доспехи, еда, одежда, рисовое вино, женщины, всякие затейники для развлечения солдат и многое другое — все это двигалось по причалам на берег. Прак наблюдал за всем этим действом затуманенными глазами. Он больше ориентировался на свое обоняние, чем на зрение, — здесь на него нахлынули запахи конского навоза, дыма, болезни, мокрой кожи и кипящего риса.