Любовь и долг - Гейл Мэлин Страница 39

Дезирэ разогнула затекшую спину и вышла из амбара.

Июль уже был на исходе, а оспа в деревне все еще свирепствовала. Отцу Гомесу удалось уговорить свою паству принять предложение Дезирэ и изолировать заболевших в самом большом амбаре.

— Так будет легче за ними ухаживать, да и остальные не заразятся.

Небольшая группа добровольцев стала помогать Дезирэ: готовить еду и стирать белье. Она вспомнила, как Каролина всегда убеждала ее, что грязь вредна для здоровья, и как Этьен рассказывал, что раны заживают быстрее, если их часто промывать. Поэтому она настояла на том, чтобы в их передвижном госпитале поддерживалась чистота.

Испанцы считали ее сумасшедшей, ворчали, когда она заставляла их что-то делать, но слушались. Сначала Дезирэ не поняла, почему они принимают ее советы. Но однажды она случайно услышала, как одна пожилая женщина отчитывала более молодую за то, что та отказалась мести пол.

— Делай, что говорит англичанка! Она женщина дона Рафаэля. Пока его нет, она всем распоряжается.

Дезирэ решила было поправить ее, но передумала. Пусть деревенские так думают. Им же на пользу.

Дезирэ надо было поговорить с отцом Гомесом.

Когда она вошла в кухню, отец Гомес вежливо встал.

— Садитесь со мной ужинать, — предложил он.

— Спасибо, я не голодна.

— Вам надо есть, дитя мое. Если не хотите пирога с крольчатиной, выпейте хотя бы горячий шоколад.

— Вы правы. Пожалуй, я поем, — ответила она, соглашаясь, — может, немного взбодрюсь. Мне еще надо заняться этими цветами. — Она показала на ведро, в котором мокли в воде лепестки календулы.

Дезирэ узнала о целебных свойствах сока этого растения из лечебника семнадцатого века, который она нашла в библиотеке Рафаэля.

— Да и хинин у нас на исходе. Где бы еще достать?

Несмотря на все усилия, умерли уже восемнадцать человек, и Дезирэ тяжело переживала каждую смерть.

— Вы не должны винить себя, дитя мое. На все воля Божия.

— Знаю, но как бы мне хотелось облегчить их страдания!

— Вы сделали все, что может быть сделано. Бог вознаградит вас за ваше сострадание.

— Не надо мне никакого вознаграждения, — вспыхнула она.

— Тем не менее я буду надеяться, что Бог ниспошлет вам душевный покой.

— О чем… что вы имеете в виду, падре?

— Вы все еще желаете мстить за смерть вашего брата, да? Вас переполняет ненависть, дитя мое, и я буду молить Бога, чтобы он освободил вас от нее. Это чувство может разрушить вашу жизнь.

В душе Дезирэ признавала, что священник прав. У нее не было ни дня покоя с того момента, когда она узнала о гибели Этьена, но мысль, что можно простить преступников, ни разу не приходила ей в голову.

— Я осталась в Испании в надежде на то, что Эль Вердуго будет пойман и казнен.

Как все было просто в Бургосе, подумала она. Тогда она ненавидела Испанию и всех испанцев. Но с тех пор, как она полюбила Рафаэля, все стало намного сложнее. Осудил бы ее Этьен за то, что она полюбила врага? А может, понял бы и простил?

— Вы понимаете, как мало шансов на то, чтобы поймать Эль Вердуго? Если только французы не займут горы.

Замечание отца Гомеса заставило Дезирэ задуматься. От Армана не было никаких известий. Из-за оспы они были отрезаны от всего мира. Одному Богу известно, что происходит за пределами Риофрио.

— Говорят, что месть — это блюдо, которое надо есть холодным. Я подожду. Когда-нибудь Эль Вердуго придется спуститься с гор.

— Он герой нашего народа, и никто никогда его не предаст.

— Не стоит напоминать мне, что мои соотечественники не всегда хорошо обращались с испанцами. — Она помолчала. — Я бы примирилась со смертью Этьена, если бы он погиб в бою, но эти трусы убили его из засады, а этого я не могу простить.

— Но разве вы не понимаете, что пришло время положить конец ненависти? Обе стороны достаточно пострадали. Давайте помолимся о мире.

— О мире — с радостью. Поверьте, падре, я очень хочу, чтобы эта война закончилась. Но это не вернет мне брата. Только смерть Эль Вердуго принесет покой моей душе.

***

Рафаэль наблюдал, как встает солнце за спинами сорокатысячной французской армии, построенной в колонны. Он был рад, что вчера вечером Санчо выслушал его исповедь.

Испанцы под командованием Куэсты потерпели поражение в сражении под Торрихосом и отступили в Талаверу, но потом генерал неожиданно остановился и не пожелал соединиться с англичанами.

— Он сошел с ума, что ли? — негодовал Рафаэль. — Неужели он не понимает, что одним нам не выстоять?

— Возможно, у него свой план, — морщясь от боли, Санчо пытался защитить генерала. В бою Санчо получил удар саблей по ноге, и сейчас один из людей Рафаэля перевязывал ему рану.

— Но Уэлсли ждет нас.

— Иногда мне кажется, что ты слишком высокого мнения об англичанах, — обиженно сказал Санчо. — Испанцы тоже умеют воевать!

— Я надеюсь. Но, если Куэста не передумает, нас всех перебьют — и испанцев, и англичан.

Сэр Артур был, по-видимому, того же мнения, поэтому появился в их лагере, чтобы лично встретиться с Куэстой. Рафаэля позвали переводить, однако Куэста был неумолим. Можно было только удивляться терпению Уэлсли.

— Ну, сеньор Всласко, если и это не поможет… — Веселый огонек блеснул в глазах сэра Артура и он… упал перед генералом на колени.

Эта тактика сработала: польщенный Куэста согласился занять отведенную ему позицию.

Сгорая от стыда, Рафаэль выскочил из палатки, а когда они вернулись в Талаверу и он немного успокоился, он заявил Куэсте, что намерен воевать вместе с англичанами.

После скудного ужина Рафаэль объявил своим партизанам:

— Мы свою работу сделали. Я остаюсь с англичанами. Я не стану винить тех, кто захочет, вернуться домой, но сэру Артуру нужны хорошие стрелки.

Никто не выразил желания уйти.

— Вы поступаете под начало английских офицеров. Встретимся после победы.

Санчо тоже решил к ним присоединиться несмотря на рану.

— Мой долг — быть с вами, — сказал он, снимая сутану и переодеваясь в обычную одежду.

Как многие испанские священнослужители, Санчо был убежден, что его патриотический долг — освобождение испанской земли от захватчиков.

Уже совсем рассвело, когда стоявший рядом с Рафаэлем английский солдат сказал:

— Сейчас начнется.

В подтверждение его слов над рядами французов взвился дымок, а потом они услышали залп.

Это был сигнал атаки.

— Да, — ответил Рафаэль. — Сражение начинается. И да поможет нам Бог!