Ваниль и терпкий запах корицы - Алексис Винг Страница 39

У меня уже неделю как должен был начаться менструальный цикл. Что-то было не так, врач лишь разводил руками, говоря, что, возможно, всё из-за нервов. Но я знала, что происходит. Не знаю, как так вышло, но я чувствовала, что во мне что-то зарождалось. Врач считал, что я бредила, т. к. моё состояние явно не походило на нормальное, но я точно была уверена в том, что беременна. Через неделю я вновь послала за доктором, и на этот раз он мне сказал, что сомнений нет.

Новость разнеслась по всему королевству. Все радовались тому, что после таких опустошительных событий наступит светлая полоса, зародится новая жизнь и их королевства не останутся без наследника. Всем было плевать на меня, все думали только о ребёнке. Но я на глазах потухала. Беременность протекала очень болезненно, я думала, что не доживу до родов. Утренняя тошнота была меньшей из зол. Я почти не ела, всё время меня бросало в жар, головокружение переходило в потерю сознания. Но, казалось, никто не замечал этого. Потом я поняла, в чём дело. Мой муж приказывал моим прислужницам не разбалтывать о моём здоровье. Все думали, что со мной всё в порядке.

Я же почти не появлялась при дворе из-за своего состояния, а когда и приходилось, старалась стойко держаться на ногах. Говарду было не только наплевать на меня, он не желал, чтобы другие видели настоящее положение дел. Признаюсь, вначале я думала, что он просто заботится о том, чтобы люди не разносили всякие нелепые слухи, не беспокоились преждевременно о своём будущем наследнике. Но затем я всё поняла. Зачем Говарду нужна молодая умная и вполне бойкая королева, когда он сам может управлять двумя королевствами? Я уверена, он хотел, чтобы я умерла при родах. Увидев, в каком я нахожусь состоянии, он был благодарен судьбе за то, что, возможно, я даже не доживу до этих самих родов…

Я думала, что сойду с ума. Энтони ко мне не впускали, писем от короля Ричарда я не получала, хотя рассчитывала продолжать с ним тайный союз, несмотря на беременность. Что же мне было делать? У меня не было абсолютно никого. И даже мой дорогой принц сейчас где-то далеко, неизвестно, сможет он оттуда выбраться или нет. Я вновь была в этом мире одна. Хотя, может, Бог послал мне этого ребёнка во спасение? Я нежно гладила себя по животику и молила об этом. Надежда всё ещё не покидала моего девичьего сердца.

В один из тех дней, когда я была взаперти в своей собственной спальне, когда сил на то, чтобы бороться за свою свободу, уже не хватало, ко мне в комнату вошёл Говард. Он был чем-то явно возбуждён. Зайдя в покои, он что-то пробормотал себе под нос и мои слуги сразу же удалились. Я уныло взглянула на него, не разделяя его воодушевления. Мне было плевать, что он собирался мне поведать. То, что волновало этого человека, никак не могло волновать меня. Для меня он давно умер, и причина его радости уже заранее стала причиной моего горя. Его бесцветные глаза горели яркими разноцветными огоньками. Он явно принёс какую-то важную новость, иначе бы он так не светился.

– Ну что там? – Безжизненно спросила я.

– Жена, ты не поверишь! Но справедливость восторжествовала! Принц мёртв. Король в трауре. И сейчас победить его будет проще пареной репы. – Я съёжилась от этих слов, словно он только что сказал что-то слишком громко.

– Что? – Едва шевеля губами, произнесла я.

– Эдварда нет в живых. – После этого Говард говорил что-то о том, как Ричард разгромил войско варваров в надежде спасти своего сына, но в лагере, где, как полагали, его держали в плену, его не обнаружили. Никто не сомневается, принц мёртв, а разговоры о том, что он якобы в плену были просто уловкой для того, чтобы подписать какой-то выгодный для варваров договор с Лавадией.

Миллионы иголок вонзились в моё тело. Я даже вскрикнула от боли. Начала бить руками изножье кровати, отчего разбила себе руки в кровь. Мой муж смотрел на меня с безразличием. Его лицо невольно скривилось, как если бы я как-то пристыдила его своим поведением. Он отвернулся и зашагал прочь, даже не пытаясь узнать, почему я так отреагировала. Я слышала его громкие шаги и закрывала уши, так как сейчас каждый звук был для меня убийственным. Я громко кричала, словно меня сейчас готовились отправить на виселицу. Всё, что помню дальше, так это то, что ко мне подходили мои слуги, придворные дамы. Они укладывали меня в кровать, завязывали мне руки, т. к. я была просто неуправляема. Я походила на сумасшедшую. Боль? Нет, это была агония. Я чувствовала, как по моему телу провели лезвием, задев все жизненно важные внутренние органы. Я смотрела на саму себя со стороны, как если бы лишилась своего тела и была способна наблюдать лишь с высоты на происходящее.

Помню ещё лицо Энтони, он что-то неустанно говорил моим подданным, пытался успокоить меня. А я кричала, всё ещё кричала. Слов моих было не разобрать. Это был крик души, крик и ужас смерти. Умирала я, умирал мой ребёнок, а Эдвард, Эдвард уже погиб… Три смерти, почти в один день. Когда моё горло пересохло, и я не могла больше кричать, я начала плакать. Мои слёзы капали на моё раскалённое, как сталь, тело и застывали, как воск. Мне порой казалось, что я плачу не слезами, а кровью, так больно мне было от них. Энтони всё это время находился рядом, я хоть и не осознавала этого, но чувствовала его присутствие, касание его руки. Он привёл сюда каких-то своих слуг, своих врачей. Я даже один раз как будто бы увидела вошедшего Говарда в мою опочивальню, но Энтони вмиг выпроводил его из комнаты. Всё помню лишь отрывками, и то так смутно, как будто это был дурной сон. Я постепенно теряла силы и уже не могла больше страдать. Закрыла глаза и не помнила, как уснула. Кто-то подошёл ко мне проверить, дышу ли я. Но я знала, что помимо этого человека, здесь был кто-то ещё. И её звали смерть.