Аметистовый венец - Мэгги Дэвис Страница 39

– Не знаю, кто так говорит, но это ложь.

К ней подошел один из герольдов. Пол в зале был грязный, и Констанс старательно подобрала юбки.

– Если у меня будет сколько-нибудь времени, я поговорю с королем. По моей просьбе он, возможно, назначит тебя шерифом Рэксхема.

Ей показалось, что он поднял руку в знак благодарности. Но когда она обернулась, Жюльен стоял на прежнем месте, провожая ее взглядом.

Вслед за герольдом она прошла через толпу в ту часть зала, где Генрих принимал присягу. На коленях перед королем стоял граф Харфорд. Тут же находился и граф Честер. Лицо у него было багровое, он нервно покусывал нижнюю губу. Норфолк и Рексфорд были глубоко погружены в беседу с епископом Солсберийским.

Граф Честер взял Констанс за руку.

– Не удивляйтесь, присяга будет другая. Писцы все объяснят вам.

Ей было неприятно его прикосновение, и она высвободила руку. Подошли барон Хантингдон и Лииз и отозвали Норфолка в сторону. Констанс последовала за герольдом, слыша со всех сторон приглушенные разговоры. Герольд шагнул назад и начал перечислять ее титулы и владения. Замок Морле, Баксборо, поместья в Суссексе, собственность в Йорке, Лондоне и Винчестере. Все принадлежит ей и ее семье по милости всевышнего и его земного слуги, короля Англии Генриха, сына Завоевателя.

Она преклонила колени перед королем. Ее красные юбки широким кругом легли на деревянный пол. Король чуть подвинулся вперед и взял ее сложенные руки в свои ладони.

Констанс посмотрела ему в лицо. Генриху, младшему сыну великого Вильгельма Завоевателя, было пятьдесят три года. Коренастый и широкоплечий, он все еще выглядел полным энергии, хотя перенесенные беды и разочарования наложили свой отпечаток на его узкое, с орлиным носом лицо. По его внешности можно было хорошо видеть, каков он: умный, проницательный, жадный, легко раздражающийся, подозрительный, с тяжелым характером. А его глаза красноречиво говорили о жизни, проведенной в постоянном распутстве.

– Милое дитя, – сказал король. – Констанс, дочь Жильбера. Милое прелестное дитя. – Он повернулся к епископу Солсберийскому. – Посмотри, Роджер, разве она не прелесть?

Епископ посмотрел на Констанс.

– Ее поклонники наверняка согласятся с вами, милорд. Они просто сгорают от нетерпения, ожидая, когда вы выскажете свои пожелания относительно графини.

Констанс не могла выдернуть руки, слишком крепко держал их Генрих. Но она чувствовала на себе пристальные взгляды придворных. «Не может же он нарушить данное мне слово», – подумала Констанс.

Генрих взглянул ей в глаза.

– Вы должны поминать в молитвах своих верных поклонников, прелестная леди… Графиня, – сказал он писцу, стоявшему рядом с ним, – пойдет вместе с нами для принесения клятвы императрице.

Констанс наклонилась, чувствуя, как дрожат у нее колени, чтобы поцеловать руку Генриху, а затем встала. Рядом с ней каким-то образом оказался Роберт Фицджилберт. Она торопливо прошла мимо него.

Ее уже ждал писец. Кто-то взял ее за руку и потянул в сторону, освобождая дорогу барону Эссексу, который шел к королю. Писец сказал, что король Генрих будет рад, если она украсит своим присутствием двор на третий день рождественских праздников.

Она с трудом заставила себя выслушать его. Почему здесь оказался племянник Клеров? Констанс вся дрожала, обуреваемая самыми мрачными опасениями.

Писец настойчиво следовал за ней, и Констанс остановилась. Она подумала, что, как и многие из присутствующих, выложила уйму денег на рождественские праздники короля. Недешево стоило ей оплатить пропитание и размещение короля и всей его свиты хотя бы всего на один день. Теперь Генрих хочет вновь обложить ее данью.

– Это большая честь, миледи. – Писец епископа показал ей список приглашенных.

– Я знаю, что это большая честь. – Делать было нечего, оставалось лишь повиноваться.

– Третий вечер рождественских праздников, – напомнил он.

У нее засосало под ложечкой. Бог с ними, с деньгами, отдала, и ладно. Лишь бы король не отменил свое разрешение и не стал понуждать ее к новому замужеству. Но ведь он поклялся, что не будет этого делать.

Откуда ни возьмись появился Роберт Фицджилберт.

– Миледи Констанс, надеюсь, вы поддерживаете короля.

Констанс оглянулась, ища глазами своих вассалов – де Кресси и Фицгамелина. У нее не было ни малейшего желания поддерживать короля в этом его замысле: заставить свою знать присягнуть в верности его дочери, германской императрице. Потеряв единственного законного наследника, он решил передать престол дочери Матильде, которую восьми лет от роду выдали замуж за германского императора, повелителя Священной Римской империи. Идея, что трон унаследует женщина, была исключительно непопулярна среди знати. И в Англии, и в Нормандии она находила очень мало сторонников. Нельзя было забывать и о германцах. Что, если Матильда станет королевой Англии и Нормандии, продолжая оставаться императрицей Священной Римской империи?

– Неужели вы в этом сомневаетесь? – Констанс не имела ни малейшего желания думать о всяких политических интригах. К тому же ей не нравилось, что Роберт Фицджилберт преследует ее в зале, где за ними наблюдает столько глаз.

Король встал. Трубачи затрубили, оглушая всех в переполненном зале, где и без того было очень шумно.

Все разговоры прекратились. Герольд провозгласил, что все знатные вассалы короля Генриха должны поочередно подойти к нему и присягнуть в верности императрице Матильде, как наследнице английского престола.

«Предстоит долгое и нудное ожидание», – со вздохом подумала Констанс.

Часы медленно тянулись за часами. Те, от кого не требовалось присяги, стали выходить, чтобы перекусить и немного отдохнуть. После того как выкрикнули имя Констанс, она подошла к королю и принесла присягу на верность императрице Матильде.

Наконец-то она была свободна. В сопровождении де Кресси и Фицгамелина она вышла из дворца. Солнце скрылось за тучами. Дул порывистый ветер, но Констанс с наслаждением вдыхала холодный воздух.

Стайка подмастерьев с громкими криками гонялась за рождественским шутом. Подбежав к большому кресту в самом центре рыночной площади, он ловко вскарабкался на него и начал дразнить своих преследователей. Высокий мускулистый шут в пестром одеянии и фантастически уродливой маске привлек внимание Констанс. Рыцарь из ее свиты подвел Констанс кобылу. Вместе с ним были сержант Карсфу и еще один рыцарь, весь в дорожной пыли.

– Дурные вести, миледи, – быстро сказал Карсфу. – Гизульт только что прискакал из замка Морле. Исчез сэр Эверард.