Лепестки на воде - Кэтлин Вудивисс Страница 39

Хотя в то время мне было чуть больше двадцати лет, отец доверил мне корабль и экипаж, приказав выследить Тернбулла хоть на краю света. Мы нашли его корабль в Портсмуте и дождались вечера перед отплытием, когда матросы пустились в разгул в портовых тавернах. Пока они веселились, мы пробрались на корабль, выбросили вахтенных за борт и поплыли обратно к Темзе. Мой отец продал груз и оставил прибыль себе, полностью возместив все, что украл у него ваш отец. Тернбулл пришел в ярость и заявил, что это грабеж, но он совсем забыл о Лендоне, сидящем в Ньюгейте, а тот дал согласие свидетельствовать в нашу пользу. Тернбулл, конечно, откупился, его отпустили, и он продолжил торговлю. Незачем упоминать, что с тех пор мой отец не строил для него корабли.

— Никогда еще не слышала такой нелепой лжи! — возмущенно выпалила Гертруда. — Не знаю, каковы ваши намерения, мистер Торнтон, зато могу твердо заявить: весь ваш рассказ от первого до последнего слова — не более чем гнусная клевета!

Ее глаза вспыхнули неудержимой яростью, едва Гертруда перевела взгляд на Шимейн.

— Это ты убедила своего хозяина оклеветать моего отца, шлюха? — Лицо Гертруды приобрело густо-багровый оттенок. — Что потребовал у тебя взамен мистер Торнтон? Переспать с ним?

— Довольно! — рявкнул Гейдж. — Шимейн здесь ни при чем! Вы настаивали, и я рассказал вам все, что знаю, мадам! А если вам непременно нужно кого-нибудь обвинить, поговорите при встрече со своим отцом — может быть, он скажет вам правду. А девушку оставьте в покое! Она ни в чем не виновата!

Гертруда недоверчиво фыркнула:

— Как бы не так! Она готова на все, лишь бы опозорить меня!

— Вы сами опозорили себя, мадам, — резко возразил Гейдж. — Срывали злобу на ни в чем не повинных людях, судили о них по себе. Уверяю вас, мадам: вам и вашему отцу еще отольются страдания, причиненные вами. А теперь всего вам хорошего. — Выпустив пальцы Шимейн, он взял ее за локоть и повел к двери. Чувствуя, как дрожит девушка, Гейдж негромко успокоил ее, но сапожник уже ждал на крыльце, а позади кипела от возмущения миссис Фитч.

Эндрю боязливо оглянулся на тучную женщину и прижался к отцу. Прожив на свете два года, он еще ни разу не встречал такого злобного существа. У крыльца он вдруг остановился и подергал отца за штанину, привлекая его внимание. Указав на глядящую им вслед матрону с багровым лицом, малыш спросил:

— Папа, толстая ведьма сошла с ума?

Услышав вопрос сына, Гейдж успокоился — впервые после прибытия в город. Оглянувшись на Гертруду Фитч, он с трудом подавил усмешку, но едва дверь мастерской закрылась за ним, он оглушительно расхохотался, изумив Шимейн.

— Что с вами, мистер Торнтон? — спросила она, поскольку впервые слышала столь бурный смех от человека, который улыбался крайне редко и нехотя.

— Толстая ведьма сошла с ума! — передразнил сына Гейдж и кивнул в сторону Гертруды, которая что-то бормотала, глядя на окна мастерской. — По-моему, не в бровь, а в глаз!

Глядя на бурлящую от негодования толстуху, Шимейн ощутила, как в ней нарастает непривычное удовлетворение. После всего что она выстрадала по вине Гертруды, было отрадно видеть, как мстительной мегере нанесен сокрушительный удар.

«Вы оба у меня еще поплатитесь!» — мысленно поклялась Гертруда.

Пока она призывала колдовские чары, или, скорее, Провидение, отомстить за нее, из-за спины раздался вкрадчивый голос:

— Как вы намерены поступить с этими людьми, миссис Фитч? Неужели позволите любовнику Шимейн уйти безнаказанным — и это после того, как он назвал вашего папашу вором?

Гертруда неуклюже повернулась всем телом и увидела, что от двери ближайшего дома к ней с уверенной улыбкой идет Морриса Хэтчер, очевидно, подслушавшая весь разговор. В последний раз Гертруда видела Моррису, когда эта блудница покидала корабль вместе с крикливо одетой пожилой женщиной, купившей ее. В порыве воодушевления Морриса посылала воздушные поцелуи матросам и приглашала их в таверну.

— А тебе какое дело, Морриса? — угрюмо ответила Гертруда.

— Никакого, миссис Фитч, но, по-моему, надо заставить их замолчать, если они распускают ложь про вашего папашу. — Морриса небрежно пожала плечами. Она была недовольна, узнав, что Поттс так и не сумел прикончить ее соперницу. Гертруда Фитч сослужила ей хорошую службу на корабле, и если действовать хитростью, могла и впредь быть полезной союзницей. Судя по словам Гертруды, которая постоянно воспевала хвалу своему отцу, вскоре его корабль должен был причалить где-то у северного побережья Виргинии. — Будь лорд Тернбулл здесь, ручаюсь, он придумал бы, как расправиться с клеветниками.

Гертруда мнила себя хитрой и проницательной женщиной, однако в руках Моррисы она становилась податливой, как размокшая от дождя земля. Тонко рассчитанной похвалы в адрес ее отца хватило, чтобы Гертруда вновь раздулась от гордости и задумалась над предложением Моррисы. Гертруда знала, что через пару недель отец прибудет в гавань Нью-Йорка на «Черном принце» — самом огромном и быстроходном из его торговых судов. Вероятно, получив письмо от дочери, Тернбулл согласится зайти в порт Ньюпорт-Ньюса и разделаться с Торнтоном. Столкнувшись с гневом Хораса Тернбулла, этот колонист и его любовница-служанка сразу поймут, как безрассудно поступили, оклеветав его!

Гертруда выразила благодарность сдержанной и циничной усмешкой — по ее мнению, большего Морриса не заслуживала.

— Не беспокойся, Морриса. Вскоре они получат по заслугам.

Нахмурив брови, Морриса изобразила озабоченность.

— Мистер Тернбулл — такой прославленный, такой известный человек, миледи! Позор, когда какой-то мужлан-колонист порочит доброе имя вашего папаши! — Улыбнувшись, она игриво помахала рукой капитану Фитчу, заставив его смущенно вспыхнуть. Чтобы облегчить ему пытку, Морриса попрощалась с Гертрудой тем же жестом. — Доброго вам вечера!

Гертруда с отвращением фыркнула, наблюдая, как броско разодетая блудница, качая бедрами, неторопливо направилась к таверне. Неожиданно она бросила быстрый взгляд на мужа, который с притворной сосредоточенностью смотрел в противоположную сторону. Гертруда не выпускала Эверетта из виду с самого отплытия из Англии — он был таким же узником «Гордости Лондона», как каторжники.

Вновь заглянув в окно мастерской сапожника, Гертруда нахмурилась и погрозила жирным пальцем:

— Ты еще пожалеешь, что встала у меня на пути, грязная жаба!

Шимейн, которая смотрела на нее через стекло, пожала плечами и повернулась к своему хозяину:

— По-моему, вы намеренно разозлили эту женщину, мистер Торнтон. За это я готова расцеловать вас.

Гейдж расцвел в улыбке:

— Если это обещание, Шимейн, я попрошу исполнить его, когда мы вернемся домой.

— Нет-нет, я… я просто хотела сказать… — Шимейн удивлялась способности Гейджа вгонять ее в краску, ибо в присутствии Мориса она ни разу не испытывала смущения. А ведь ее жених носил титул маркиза!