Вам хорошо, прекрасная маркиза? - Алина Кускова Страница 39

Безупречная красота моего внешнего вида вступала в диссонанс с состоянием души. Мне покоя не давала мысль, что Давыдову, кроме меня, нужно было еще что-то! И это что-то гораздо нужнее меня! Он даже флиртовать со мной перестал, словно озадачился стойким мыслительным процессом, в котором даже мелкой мыслишке обо мне недоставало места. Тем не менее я продолжала смотреть на него глазами, полными восхищения, потому что не восхищаться его строгим подтянутым видом в смокинге с черной бабочкой было нельзя. Гладко зачесанные назад волосы, хмурое лицо с правильными чертами, которые так хотелось исказить блуждающей улыбкой влюбленного, нервное подергивание кончика безупречной формы носа… Мне нравилось в нем буквально все! Я была готова смотреть на него и смотреть, потому что чувствовала, что после этой новогодней ночи мы расстанемся, вполне возможно, навсегда.

Как бы я ни относилась к мужчине, но стоять на втором или третьем месте после денег и достатка ни за что не стану. На первом плане должна безумствовать любовь, заполнять душу моего любимого человека до отказа и плескаться живительной влагой, подпитывая наши бурные и крепкие отношения. Если ничего этого нет и не предвидится, я, конечно, отойду. Пусть будет больно, плохо, тоскливо, но ранить свою гордость не позволю. Или позволить? Ах, если бы я могла переступить через себя! Но мои акробатические этюды Давыдову не нужны. Он настолько озадачен поисками письма, дарующего право собственности на поместье, что вряд ли понимает, что подступает новогодняя ночь. Новогодняя ночь – самое волшебное время года, когда исполняются заветные желания и сбываются несбыточные надежды!

Во всяком случае, я в это всегда верила.

Мы собрались в большой гостиной господского дома и ждали, как обычно, хозяйку. Фаина привычно опаздывала, я с замиранием сердца представляла шокирующее появление богини. Вот она сходит с небес на бренную землю, чтобы осчастливить несколько недалеких личностей своим присутствием. Дальше, как я полагала, все кинутся на поиски письма. А раз искали его везде, то начнут, скорее всего, перелопачивать снег и копать землю. Если дойдет до разрытия могилы великого шутника, то я пас, сразу поеду домой. Мне моя совесть дороже чужих денег.

Когда Фаина вошла, я машинально поправила свое черное платье-футляр в пол, затем схватилась за колье, подаренное мне Вандой Вольфовной. Этой безделице, как она призналась, три века. И раз у нее нет наследниц, то она подарила его мне. Дальше руки пошли трепать собственные волосы. Правая схватила левый локон и засунула его в рот… Так обычно я делаю, когда волнуюсь. Заславский меня всегда ругает, вот и сейчас закивал строго, мол, убери руки от лица! Я-то уберу, но совершенство Фаины от этого нисколько не пострадает. Какая же она все-таки красавица! Без возраста и без сомнений. Длинное кипенно-белое платье облегает ее идеальную фигуру, приковывая мужские взгляды. И на этом белом великолепии небрежно (наверняка работал дорогой стилист) рассыпана роскошь иссиня-черных волос. И бриллианты в ушах. Ничего лишнего. Да, таким вот и должно быть совершенство. А я! Ах, мне тоже нужно к этому стремиться. Если у Фаины очень много недостатков, то достоинство тоже есть – у нее врожденное чувство вкуса. Мне придется постараться, чтобы достичь такого же! Иначе какой из меня получится дизайнер… Я способная, я научусь.

– Вы великолепны, Фаина Борисовна! – восторженно приветствовал ее Дуло.

Она ответила ему королевским кивком.

– Привет, рыжая кошка, – раздалось рядом со мной.

Я и не заметила, что вместе с Фаиной в гостиную зашла Марина.

– Чешешь свои коготочки, чтобы побольней вцепиться в нашего Артурчика?!

– Знаешь, – я прищурилась, борясь со злостью, – давно хотела тебе сказать, что пошутила!

– Ты о чем? – напряглась Марина.

– Держи, – я достала из клатча деньги и сунула их Марине. – Майка не стоит того, что ты за нее отвалила. Зато я стою гораздо дороже. И знаешь что?

– Что? – испугалась она.

– Иди и принеси мне выпить! – скомандовала я.

– Тебе нельзя, Катя, – к нам подошел Давыдов и взял меня под руку. – Это навредит нашему малышу.

– Вот-вот, – у Марины голова затряслась, как у китайского болванчика, – тебе нельзя!

– Дамы и господа, – взялся тем временем за проведение вечера Заславский. – Прошу вас поднять фужеры и проводить старый год, который стал для нас довольно неплохим в смысле…

И он осекся, глядя на блистательную вдову.

– И он стал для некоторых из нас довольно плохим! Но время лечит…

– Да, – пылко подхватил Степан Терентьевич, – время лечит все!