Звездные ливни - Татьяна Басанская Страница 39

Когда князь задул свечи и улегся в мягкую постель, дверь бесшумно приоткрылась, и комнату проскользнула чья-то тень. Встревоженный Святополк выхватил из ножен меч острый и хотел уже кликнуть охрану, но его сознания внезапно коснулся знакомый запах греческих благовоний. Рута…

Не выпуская оружия, он одной рукой притянул к себе тело бывшей наложницы, с наслаждением вдохнул сладкий аромат… Дыхание перехватило от прикосновения к бархатной коже… До чего же, оказывается, успел он соскучиться по этому роскошному телу, по ласкам жарким, поцелуям пьяным… Святополк впился в губы красавицы, довольно заурчал, как зверь, получивший желанную добычу… Меч, коротко зазвенев, упал на пол, а князь, подхватив Руту на руки, шагнул к постели и упал вместе с ней на широкое ложе. Но женщина юркой змейкой выскользнула из объятий и, слегка отодвинувшись, с усмешкой покачала головой.

— Не забывайся, княже. Теперь я принадлежу другому. По твоей же воле.

— Ты все еще гневаешься на меня? — Святополк привстал на постели, опираясь на локоть, и попытался разглядеть в мерцании лунного света лицо женщины, которая, похоже, не очень-то стремилась стать верной женой, ежели заявилась ночью в спальню к бывшему полюбовнику. — Разве дурным оказалось мое повеление тебе выйти замуж?

— Ты выгнал меня из своей жизни. Отказался. А я по-прежнему люблю тебя. Позови меня — и я ночью примчусь к тебе в Киев, — она одарила его многообещающей улыбкой. — Но для чего? Чтобы после короткой ночи пылкой страсти вновь вернуться сюда и жить из милости у младшей сестры?

— О чем ты? — удивился князь.

— Да неужто-то ты не знаешь? Гуннар венчался не со мной, а с Купавой. Помнишь мою сестрицу-ведьму?

— Припоминаю. Но только что-то не заметил я ее сегодня в горнице. Не она, а ты красовалась подле варяга, и к тебе слуги обращались как к госпоже своей.

Святополк приблизил лицо к Руте. Ее обдало запахом вина, но она не отстранилась, а лишь облизнулась, словно кошка в предвкушении лакомства. Ее губы касались рта Святополка, но она не спешила прильнуть к нему поцелуем. А князь насмешливо заговорил:

— У тебя есть все — нарядные одежды, дорогие украшения, ты распоряжаешься как хозяйка в этом доме, твое ложе согревает сильный мужчина. Так чего ты еще желаешь, красавица? Неужто до сих пор княгиней быть мечтаешь? Напрасно. Наложнице, прыгающей из одних мужских объятий в другие, никогда не надеть княжеский венец. Чести порушенной тебе не вернуть. Лучше постарайся покрепче удержать мужа сестры своей у себя в коготках! — усмехнулся он. — И поменьше ублажай гостей хозяйских, а то получишь отставку и у варяга.

— Гореть тебе в аду за все тобой содеянное! — взорвалась женщина и в гневе тряхнула рыжими кудрями, едва не захлестнув их волной князя.

— Вот там мы с тобой и поговорим, рыжая чертовка, — не замедлил с ответом Святополк.

Рута с трудом удержалась от того, чтобы не ударить надменное лицо бывшего любовника.

— Что же, князь, живи себе на Горе Киевской, прячься за стенами высокими, за замками крепкими, да только вряд ли добьешься ты той власти, какая была у Владимира. Придется тебе всю жизнь терпеть на земле Русской прочих князей. Кстати… А не боишься ли ты, что Ярослав объединится со Мстиславом и пойдет против тебя? Князь тмутараканский — великий воин, его даже Византия опасается. А от Новгорода весьма близко до Свеарике. Там с радостью помогут Ярославу, зятю короля шведского. А вот поможет ли тебе твой тесть, отец спесивой Регелинды, — я сомневаюсь. А если и поможет, то долю свою непременно потребует. В жадности тебе с ним не тягаться. Так что живи да помни о судьбе отца своего, Ярополка. Погубил он брата своего, Олега, князя древлянского, а вскорости и его самого настигли мечи острые слуг Владимировых. А пришел Владимир, между прочим, в Киев из Новгорода. Судьба коварная может и с тобой шутку злую сыграть. Брат твой Святослав, которого ты убить велел, между прочим, так же, как и Олег, в древлянских землях княжил. И князь Ярослав, подобно Владимиру, в любой миг способен войну с тобой начать. Вот все и повторится.

Скулы Святополка свело от гнева, но, вместо того, чтобы вспылить, он, выдавив из себя злую усмешку, неожиданно предложил бывшей наложнице:

— Вижу, о многом ты ведаешь, дочь боярина Блюда… Но войны я не боюсь. По закону земли киевские мне достались, и никому их уступать я не намерен. А ты, ежели хочешь хозяйкой полноправной в этом доме стать, убеди варяга в необходимости войны с Ярославом. Пусть не забывает, что новгородский князь вряд ли простит ему, ежели откроется правда об убийстве брата нашего младшего Глеба. Из-под земли достанет, убийц подошлет, так что покоя Гуннару здесь все одно не видать.

— О чем ты? — недоумевающе уставилась на него Рута.

— Не один я убийц к братьям отправлял. Воевода Свавильд поведал мне, что опередил его супруг твой невенчанный. Гуннар убил князя муромского на берегу Днепра вблизи Смоленска. А оказался он там потому, что Ярослав отправил его к брату своему младшему. Значит, князь новгородский и повелел варягу это зло содеять. Видать, потому Гуннар и оставил так спешно службу в Новгороде — опасался, что уберет его Ярослав, дабы не болтал лишнего о княжеском преступлении. Ежели варяг не выполнит обещание служить мне, я заставлю его объявить истинного виновника гибели Глеба. И тогда не сносить Гуннару головы от мести Ярослава.

* * *

Когда в тереме стихло, Купава решилась оставить поварню, где нашла себе убежище, чтобы вернуться в свои покои. Она осторожно прошла через сени, где стояла молчаливая стража, и направилась длинными переходами в сторону, где находилась ее комната. Вокруг было тихо и темно, лишь тусклые светильники кое-где мерцали в конце переходов, разливая вокруг желтоватый свет, да в маленькие оконца заглядывала холодная луна.

Тихий звук шагов глухо отзывался ночной тишине, заставляя испуганно биться сердце. Купава знала, что Святополк остался на ночь в их тереме, и больше всего опасалась натолкнуться на князя. Кто знает, может, бессонница мучает его, грехи страшные покоя и ночью не дают? Не приведи Господи, Купаве столкнуться с князем в коридоре темном…

Но страхи оказались пустыми, и девушка спокойно добралась в свои покои. Плотно закрыв двери, она с облегчением опустилась на ложе, надеясь, что благодатный сон избавит ее от усталости и грустных дум. Но чаяниям ее не суждено было сбыться. В коридоре послышались чьи-то быстрые шаги. Сердце Купавы сильно забилось. Она услышала, как кто-то остановился возле ее двери, затем двери легко распахнулись, впуская тонкую полоску света и быструю тень.

— Не спишь?

Рута. Что ей нужно в эту пору?

— Знаю, что не спишь. Я видела, как ты только что проскользнула сюда. Где шлялась, супруга верная? Чье ложе согревала?

— Что тебе нужно, Рута? — Купава устало вздохнула. Отвечать на ложные обвинения у нее не было желания.

— Ты зачем за мной следила? Чтобы Гуннару обо мне донести? Напрасно. Будешь болтать — тебя же во всех грехах обвинить сумею! — прошипела сестрица.