Настоящий полковник - Карен Брукс Страница 39

— Пей!

Эвелин сделала вид, что не обратила внимания на его раздраженный тон. Он добыл воду, а это сейчас главное. Ей было плевать на то, что придется встать на четвереньки, по-собачьи лакать грязную воду. Вода сейчас — самое ценное. Ради нее Эвелин с удовольствием встала бы на голову.

Она с жадностью хлебала тепловатую жидкость, и это было восхитительно. Наконец она заставила себя остановиться, гораздо раньше, чем ее жажда была утолена.

Она оторвалась от крошечной лужицы и кивнула Тому:

— Твоя очередь.

Ведь она не знает, сколько здесь воды, возможно, ее едва хватит всего на несколько глотков для каждого.

Вытянувшись на песке во весь рост, Томас припал к лужице. А так гораздо удобнее, подумала Эвелин. Могла и сама додуматься до этого, но раньше ей никогда не приходилось пить из лужи. Что ж, учтем на будущее…

Наконец он поднялся с земли:

— Ты хочешь еще пить?

— О! Да, спасибо!

На этот раз она растянулась на песке и припала к лужице. Она лакала воду, пока не почувствовала, что больше не может.

— Ты напился или будешь еще? — спросила она, оторвавшись.

— Мне хватит, — ответил Томас.

Эвелин хорошенько намочила платок и протерла раны.

— Мы подождем в скалах до заката, — объявил Томас.

Эвелин послушно кивнула. Не говоря ни слова, она повернулась и пошла обратно.

Проклятье, она относится к нему, как к случайному прохожему! Нет, еще хуже, для незнакомца у нее нашлось бы несколько слов! Она даже не смотрит на него…

Стиснув руки в кулаки, Том двинулся следом за Эвелин. Пришло время поговорить начистоту. Когда он залез в пещеру, Эвелин сидела на земле, обхватив руками колени. Том подполз к ней так близко, что его колени уперлись в ее туфли, но Эвелин безучастно продолжала буравить глазами землю.

— Какого черта ты не позвонила мне прошлой ночью, вместо того чтобы в одиночку идти выводить Роджерса на чистую воду? — тихо и спокойно спросил он. Так спокойно, что только очень чуткое ухо различило бы тихую ярость, с которой он выговаривал каждое слово. Эвелин прекрасно поняла его состояние, но только равнодушно пожала плечами.

— Я не подумала об этом. Да и вообще — с какой стати?!

— Я бы сам разобрался с ним! А ты избежала бы смертельной опасности.

— Я в тот момент не думала об опасности. Кстати, а как ты оказался в лаборатории?

— Я шел за тобой.

— Ах вот оно что! — Она язвительно улыбнулась. — Хотел застигнуть меня на месте преступления, угадала? И какой неприятный сюрприз — шпионом оказался кое-кто другой!

— Черт возьми, Эвелин, я никак не ожидал подобной глупости от такой разумницы, как ты. Ты должна была позвонить мне сразу, как только заподозрила Роджерса.

— Ну да, как же! Стоило тратить время, — презрительно фыркнула она. — Я уже успела убедиться в том, как ты мне доверяешь. Да я скорее позвонила бы Брюсу Хопкинсу, чем тебе, а он, да будет тебе известно, до смерти ненавидит меня!

Воздух со свистом вырвался сквозь стиснутые зубы Томаса, он грубо схватил Эвелин за запястья.

— Если тебе когда-нибудь впредь понадобиться помощь, — проговорил он, еще тщательнее выговаривая каждое слово, — ты позвонишь только мне. Моя женщина не может обращаться к кому-то еще!

Эвелин рванулась, пытаясь освободить руки, но Том лишь крепче стиснул ее запястья.

— Весьма занятно, — огрызнулась она. — Сперва найди ее, эту свою женщину, а потом приказывай ей!

Багровый туман поплыл перед глазами Томаса.

— Не смей отталкивать меня, — донесся до него его собственный хриплый голос. — Ты моя, что бы ты ни говорила. Только моя!

Она снова попыталась освободиться, ее зеленые глаза метали яростные молнии. Если ему кажется, что, причинив ей боль, он успокоит ее, то глубоко заблуждается! Эвелин хотела заорать на него, но сдержалась и лишь ядовито заметила:

— Мы с тобой провели пылкий уик-энд в постели — и что с того? Это не дает тебе никаких прав на меня! Я прекрасно знала, что ты не любишь меня, но даже и не предполагала, что сможешь поверить, будто я способна на предательство! Что ж, это был хороший урок и теперь…

— Замолчи! — сдавленно крикнул он.

— Не смей затыкать мне рот! — в бешенстве заорала Эвелин. — В следующий раз, когда я лягу в постель с мужчиной, я сначала…

— Ты никогда не ляжешь в постель ни с кем, кроме меня!

Он тряс ее за плечи — так сильно, что голова Эвелин болталась из стороны в сторону. Мысль о том, что она может лечь в постель с другим мужчиной, взорвала последние остатки его самообладания, и бешенство выплеснулось наружу, как лава — раскаленная и расплавленная. Эвелин принадлежит только ему, и он никогда не отпустит ее от себя!

Томас накрыл губами ее губы, руки его сомкнулись в шелке волос на ее затылке. Он почувствовал вкус крови на губах — своей или ее, он не знал, — но этот солоноватый привкус пробудил в нем первобытные инстинкты. Он хотел заклеймить эту женщину клеймом собственника, опалить ее плоть своей плотью, чтобы она никогда не смогла освободиться от него. Прилив желания охватил его. Ему захотелось как можно быстрее ощутить под собой это мягкое нежное тело. Он сдернул с нее брюки, затем трусики…

Эвелин лежала неподвижно, зачарованно следя за его действиями. Она всегда чувствовала железный контроль, которым Томас сковал свою душу, она обижалась на него за это, но внезапно плотина прорвалась — сила и ярость его чувств стали почти пугающими. Она видела блеск его глаз, чувствовала несдерживаемую силу его рук, когда они срывали с нее одежду, — и его неистовство разжигало в ней ответную страсть, готовую вот-вот выплеснуться и соединиться с его бешенством. Она услышала свой безумный крик, а потом ее руки запутались в густых черных волосах Тома, изо всех сил прижимая его к себе.

Том рванул молнию джинсов и сильным толчком вошел в нее — и она снова закричала, а потом забросила ноги на бедра Тома, чуть ли не теряя сознание от безумного наслаждения, которое дарил ей этот необыкновенный мужчина.

Он брал ее грубо, полный безумного желания бесповоротно слить их плоти в единое целое. Никогда еще Том не чувствовал себя таким могущественным и диким, он отбросил весь свой самоконтроль, он брал Эвелин как голодный самец, который больше всего на свете хочет сейчас одного — любить свою самку.

Эвелин еще выше подняла бедра, чтобы полностью отдаться его тяжелым толчкам. И вот наслаждение взорвалось в ней, безумное, яростное. Она вцепилась в волосы Тома, ее тело изогнулось, прижимаясь к телу мужчины. Ритмичные волны оргазма сотрясали ее тело и с криком вырвались на свободу…

Она была удовлетворена, теперь настала очередь Тома. Он содрогался всем телом, чувствуя, что уже полностью опустошен, но ощущение блаженства не кончалось, и, казалось, оно будет длиться вечно — такого состояния он не испытывал никогда в жизни.