Звезды в моем сердце - Барбара Картленд Страница 39

– Было бы неразумно оставить его здесь, – пояснила она. – Возможно, из Вены действительно пришли какие-то новости. Я очень надеюсь, что ее величеству не придется возвращаться. Она так давно ждала возможности приехать поохотиться.

– Я тоже надеюсь, – машинально повторила Гизела.

– Итак, вы готовы? – спросила графиня. – Кареты должны быть уже поданы. – Она посмотрела на Гизелу. – Вам нужно будет попрощаться с челядью. Пройдем вниз?

Гизела помедлила немного, прежде чем ответить.

– Я готова, – наконец сказала она, но знала, что говорит неправду.

Она не была готова. Она никогда не будет готова проститься с лордом Куэнби. Они медленно спустились вниз, шурша платьями по толстому ковру. Как и предупредила графиня, все слуги собрались в холле, выстроившись в шеренгу, все без исключения – от домоправительницы до младшей судомойки. Они хотели хотя бы одним глазком взглянуть напоследок на именитую гостью, которой прислуживали. Для них это было большим событием. И хотя их предупредили, что нужно сохранить инкогнито гостьи вне замка, они для себя считали честью быть посвященными в тайну, потому что им доверяли, им поверила сама императрица.

Когда Гизела сошла вниз, она подумала, что сейчас совершает, наверное, самый дурной поступок в своей жизни. Обмануть этих простодушных людей, разыграть перед ними спектакль – гораздо хуже, чем обмануть самого лорда Куэнби. Но тем не менее она в очередной раз решила не подводить императрицу.

Она прошла вдоль всего ряда, милостиво улыбаясь, грациозно протягивая руку старшим слугам, слегка кивая и даря улыбку младшим. Церемония вскоре закончилась. Прислуга разошлась по своим местам, а Гизела на секунду растерялась.

– Его милость еще не вернулся, мадам, – сообщил дворецкий.

– Тогда, я боюсь, нам придется ехать, – сказала Гизела, как ей самой показалось, тусклым и бесцветным голосом. – Передайте, пожалуйста, его милости, когда он вернется, что новости, поступившие из Вены, заставили меня немедленно отправиться в Истон Нестон.

– Слушаюсь, мадам.

Они подошли к входной двери. Ноги у Гизелы стали как свинцовые. Кареты ждали; в одной из них, в которой предстояло разместиться Фанни и Мария, лакеи устанавливали сундуки.

Неожиданно Гизела вздрогнула. По дороге навстречу им мчался лорд Куэнби верхом на великолепном гнедом скакуне, который слегка взмок, как будто его долго и яростно гнали во весь опор.

Подъехав поближе, лорд Куэнби увидел кареты у дома. Он пришпорил коня и, как Гизела заметила, нахмурился.

– Чей это экипаж? – резко спросил лорд Куэнби.

Кучер на козлах ответил:

– Мадам уезжает, милорд.

Лорд Куэнби поравнялся с каретой, и теперь Гизела, наклонившись к окну, могла взглянуть ему в лицо.

– Мы должны ехать, – произнесла она немного неуверенно.

– Даже не попрощавшись?

– Вас не было. А нам срочно нужно попасть в Истон Нестон.

Объяснение прозвучало довольно неубедительно, и она вдруг почувствовала себя как ребенок, застигнутый за шалостью.

– Не окажете ли вы мне любезность подарить несколько минут вашего времени, чтобы я мог проститься с вами подобающим образом? – спросил он.

Он смотрел прямо ей в глаза, и она согласилась не раздумывая.

– Нет, нет, – тихо возразила графиня. – Мы должны ехать немедленно.

Но Гизела уже не слушала.

– Я пройду в дом, чтобы попрощаться, – сказала она лорду Куэнби. – Это займет не более минуты.

Гизела не обратила внимания на испуганные протесты графини. Дверца кареты распахнулась, ступеньки были спущены, и она вышла без чьей-либо помощи, даже не дотронувшись до протянутой руки лакея. Лорд Куэнби к этому времени спешился и ждал ее на нижней ступеньке лестницы. Они вместе вошли в дом. Дворецкий поспешил распахнуть перед ними дверь в библиотеку. В камине пылал огонь. Аромат оранжерейных цветов смешивался с запахом сигар. В комнате было тепло и уютно, но Гизела не сводила глаз с человека, шагавшего рядом. Он не проронил ни слова с того момента, как она покинула экипаж, и теперь, глядя на него, Гизела заметила на его лице не гнев, а боль. Его темные глаза смотрели тоже по-новому.

– Почему вы уезжаете? – отрывисто спросил он.

– Я получила известие из Вены, – почти машинально ответила Гизела. – Мне нужно срочно вернуться в Истон Нестон.

– Вы покидаете Англию?

– Не знаю. Я не могу принять решения, пока не посоветуюсь со своими друзьями.

С минуту стояло молчание, а потом он произнес почти с яростью:

– И вы думаете, я поверю в эту чепуху?

– Это правда, – сказала Гизела.

– Не лгите, – продолжал лорд. – Вы прекрасно знаете – не хуже меня, что причина отъезда вовсе не в этом. Вы уезжаете из-за того, что произошло вчера вечером. Я признаю, что был не в себе; я признаю, что потерял рассудок. Но вы любому вскружите голову. Неужели вы не можете понять? И разве вы не женщина, чтобы простить?

– Дело совсем не в том, – уверила Гизела. – Пожалуйста, не нужно думать, что я разозлилась или оскорблена. Это не так. На рассвете приехал грум с письмом. Спросите любого, если хотите. Причина моего отъезда в письме, которое он привез. Я должна ехать.

– Позвольте мне взглянуть на письмо.

– Я… я не могу этого сделать, – пробормотала Гизела. – Оно сожжено.

Лорд Куэнби усмехнулся, но ему явно не было смешно.

– Итак, оно сожжено, – повторил он. – Но почему? Потому, что в нем ничего не говорилось о необходимости срочного отъезда.

– Нет, говорилось, – запротестовала Гизела.

– Я не верю, – коротко бросил лорд Куэнби и прошелся по комнате. – Вы оказываете на меня какое-то воздействие. Мне казалось, я невосприимчив к женским чарам. Я думал, ни одна из женщин не в состоянии взволновать или околдовать меня. Я даже отказался от мысли о женитьбе, потому что рано или поздно любая женщина становилась мне неинтересной, теряла для меня привлекательность. Я всегда мысленно сравнивал ее с моим идеалом. Неизменно не в ее пользу. Вы знаете, кто был мой идеал?

Гизела промолчала, и он ответил сам:

– Им были вы. Тот портрет, который я видел в Вене. То, что рассказывал о вас Имре в своих письмах ко мне много лет тому назад. Вы можете не верить мне. Я и не жду, что поверите, но это так. Имре сочинял свои письма как поэт, и как поэт он нарисовал в моем воображении картину, которую я бережно храню. Ни одна женщина не может сравниться с богиней, которая царит в моем сердце. А потом, когда я увидел вас, я понял, что со мной происходило, хотя тогда я об этом не подозревал. Я полюбил, и чувство это жило во мне больше десяти лет. Разве этим нельзя объяснить, почему от прикосновения к вам я потерял рассудок?

– Наверное, можно, – сказала Гизела. – Но я все равно обязана ехать.