Хранительница врат - Мишель Цинк Страница 39

Она крепко обнимает меня, чуть отстраняется, разглядывает меня в упор. Лицо у нее вытягивается.

— Что такое? — спрашиваю я. — Со мной все замечательно. Мне просто надо было поспать, только и всего.

— Ты плохо выглядишь! Никогда не видела тебя такой бледной! Ты уверена, что тебе уже следовало вставать?

— Совершенно. Луиза, я же спала почти три дня кряду! Мне просто надо чуть-чуть побыть на солнышке — и румянец снова ко мне вернется.

Я ободряюще улыбаюсь ей, умалчивая о том, что все еще чувствую себя удивительно усталой, что все еще так слаба, что с трудом поела, умылась и оделась.

— Ах, знаешь, тут чудесно. — Луиза задыхается от восторга. В своем новом светло-фиолетовом одеянии она выглядит здоровой и отдохнувшей. — Мне так хочется поводить тебя по окрестностям! Риз показал мне столько всего удивительного!

Я вскидываю брови.

— Риз?

Луиза пожимает плечами и, краснея до ушей, старается напустить на себя безразличный вид.

— Один из Братьев очень предупредителен ко мне.

Я смеюсь, чувствуя себя почти прежней.

— Ничуть не сомневаюсь!

— Брось ты! — Она шутливо шлепает меня по руке, а потом снова порывисто обнимает. — О боже! Как же я по тебе скучала!

Я смеюсь.

— Следовало бы, конечно, сказать, что и я по тебе скучала, но поскольку я провела последние два дня в глубочайшем сне, то, боюсь, не скучала вообще ни по кому.

— Даже по Димитрию? — с лукавой улыбкой спрашивает Луиза.

— Даже по Димитрию. — Я рада возможности удивить ее, пусть и ненадолго. — Разумеется, пока не проснулась. Теперь-то я ужасно по нему скучаю!

Смех ее разносится по комнате, точно свежий ветер — совсем как прежде. Внезапно я вспоминаю про Уну, которая стоит рядом со мной. Как же невежливо я себя вела!

— Ой, простите. Я вас не представила.

На лице Луизы отражается удивление. Она переводит взгляд на Уну, а потом начинает смеяться.

— Уна? Да мы знакомы, Лия. Она составляла мне компанию и заверяла, что ты жива и здорова.

— Отлично, — радуюсь я. — Выходит, мы все знакомы.

Я только собираюсь спросить Луизу про Эдмунда, как дверь у меня за спиной открывается. Я поворачиваюсь на звук, но солнечный свет, льющийся через полуоткрытую дверь, так слепит глаза, что появившаяся на пороге фигура кажется вспышкой золотого света.

Дверь захлопывается, комната снова погружается в полумрак, и я стрелой лечу к новопришедшему и бросаюсь ему в объятия совершенно неприличным для порядочной девушки образом. Мне все равно. Во всяком случае, сейчас. Кажется, прошла уже целая вечность с тех пор, как черные глаза Димитрия последний раз смотрели на меня.

Он смеется, уткнувшись лицом мне в волосы.

— Приятно видеть, что я не один страдал.

— А ты страдал? — спрашиваю я, прижимаясь губами к его шее.

Он снова смеется.

— Невыносимо, каждую секунду, пока тебя не было.

Димитрий чуть откидывается назад, пристально разглядывает меня, а потом целует в губы, не обращая никакого внимания на Луизу и Уну.

— Как ты себя чувствуешь?

— Пожалуй, немного усталой. Ничего, еще чуть-чуть отдохну — и все будет хорошо.

— Алтус — самое подходящее место для отдыха. Идем, я покажу тебе остров. Свежий воздух пойдет тебе на пользу.

Я оборачиваюсь к Уне.

— Можно?

Сама не знаю, почему я спрашиваю у нее разрешения. Странно все это — как можно гулять по острову, когда надо срочно искать недостающие страницы?

— Ну конечно, — отмахивается она и, словно бы прочитав мои мысли, добавляет: — У тебя будет время поговорить с леди Абигайль о цели твоего визита, да и все равно она еще спит.

Я поворачиваюсь к Луизе.

— Не возражаешь?

Она лукаво улыбается.

— Ничуть. У меня свои планы.

Димитрий ведет меня к двери, и я решаю, что чуть попозже расспрошу Луизу о новых, интригующих нотках в ее голосе.

— Тут когда-нибудь бывают дожди?

Я провела на острове всего-то трое суток, а в сознании была и вовсе полдня, однако мне кажется совершенно немыслимым, чтобы на Алтусе когда-либо стояла иная погода, кроме мягкой и солнечной.

— Если бы не было, не видать нам столько яблок.

Он улыбается мне. Мы идем бок о бок по каменной дорожке, а я разглядываю своего спутника, словно вижу в первый раз. Кожа у него сияет здоровьем. Одет он в такие же коричневые брюки и обтягивающую тунику, как и Фенрис, которого мы с Уной встретили по пути в библиотеку. Ослепительная белизна туники оттеняет темные волосы Димитрия, мягкая ткань туго обтягивает мускулистые плечи. Взгляды наши встречаются. В глазах Димитрия зарождается медленная улыбка, и вот он уже улыбается вовсю, многозначительно приподняв брови, как будто знает, о чем я думаю.

Я отвечаю ему улыбкой и, как ни странно, ничуточки не смущаюсь.

Оглянувшись, я впервые могу толком рассмотреть здание, в котором проспала последние дни. Снаружи оно выглядит куда более внушительным, чем изнутри, хотя вовсе не чрезмерно высоким и не помпезным. Сооружение, сложенное из голубовато-серого камня, притулилось на самой вершине холма, куда я пыталась подняться в первый день нашего приезда. Крыша, по всей видимости, облицована медными пластинами, приобретшими мшисто-зеленоватый цвет, тонко контрастирующий с более яркой зеленью раскинувшихся вокруг лугов и темно-изумрудной листвой яблонь.

Тут прелестно, хотя это и слишком слабое слово. Глядя на простирающийся внизу океан, на то здание, что здесь зовут Святилищем, и на маленькие домики вокруг, я ощущаю необъяснимое чувство — тут я на своем месте. Ощущаю неизмеримый покой. Жаль, я не знала раньше, что принадлежу к ордену Сестер. К Алтусу. Как будто бы я обрела некую часть себя, которой мне давно недоставало — часть, утрату которой я полностью осознала лишь обретши вновь.

По дороге нам время от времени встречается кто-нибудь из местных жителей, и Димитрий здоровается с каждым по имени, каждому улыбается своей обаятельной улыбкой — хотя они, как ни странно, по всей видимости, совершенно равнодушны к его обаянию. Например, одна симпатичная старушка в ответ на его приветствие недружелюбно зыркает на нас. Димитрий берет меня за руку. Я думаю, что женщина просто слишком стара и выжила из ума, но когда следующая встречная, совсем еще молодая девушка, отвечает на приветствие Димитрия гневным «Постыдился бы!» — молчать я уже не могу.

Остановившись, я гляжу ей вслед.

— Как грубо! Да что такое с ними? — я поворачиваюсь к Димитрию. — До сих пор все тут были так милы и любезны!

Димитрий опускает голову.