Рассудку вопреки - Миранда Невилл Страница 39

После посещения английского посольства и некоторых французских особняков Минерва вынесла общее представление о том, как устроены дома здешних вельмож. Она не без оснований рассчитывала, что у герцога есть собственные апартаменты, вероятнее всего, в одном из жилых флигелей. С бешено колотившимся сердцем она обогнула здание по казавшейся бесконечной галерее, и негромкий перестук собственных каблуков казался ей оглушительным. К своему облегчению, она не встретила ни одного слуги. И этот факт сам по себе имел большое значение. Если у герцога была назначена тайная встреча, которая могла расцениваться как попытка государственной измены, то, конечно же, вельможа намеренно удалил слуг. Выйдя из галереи, она обнаружила дверь, ведущую в небольшую, обставленную, как кабинет, комнату. Глубоко вздохнув, Минерва решительно отворила дверь. Если в комнате кто-то окажется, она заранее готова была оправдаться тем, что заблудилась. И тут ей повезло во второй раз: из соседней комнаты донеслась немецкая речь, и голос был женский!

Минерва изо всех сил пыталась разобрать слова, но тут ее внимание привлек громкий стук каблуков. Кто-то шел по коридору, причем шел быстро, даже не пытаясь скрыть свое приближение.

Все-таки есть кое-что приятное в статусе молодожена, размышлял Блейк, возвращаясь домой. Войдя в апартаменты, он готов был немедля броситься к Минерве, хотя и опасался, что оставленная им записка, мягко говоря, удивила супругу. Конечно, слуги сообщили бы леди Блейкни о планах супруга, но он хотел оставить личное послание, хотел дать ей понять, что, уходя, думал только о ней. Этим утром Блейк полнился оптимизмом и поэтому решил рискнуть. Если повезет, Минерва отнесет его ужасный почерк и грамматические ошибки на счет небрежности. Многие из его итонских однокашников были столь же слабы в чистописании, хотя, конечно же, прекрасно умели читать.

Сдержав первый порыв, он скользнул в свою комнату, чтобы привести себя в порядок. Почти все утро Блейк провел в конюшне, а затем в отличном фехтовальном поединке скрестил рапиры с Армитажем. Сегодня утром он проснулся, чувствуя себя вялым и разбитым, и только хорошая физическая нагрузка могла привести его в норму. Блейк с детства привык нагружать себя различными физическими упражнениями, и немало в этом преуспел, чего нельзя было сказать об интеллектуальных занятиях, в которых его преследовали постоянные неудачи. В действительности плохое настроение и самочувствие Блейка было вызвано слишком долгим для него воздержанием.

«Скоро, — пообещал он себе. — Скоро».

Едва смыв с себя пот и переодевшись, он поспешил в гостиную, но обнаружил комнату пустой. Копошившийся у камина слуга был не в счет. На вопрос, где миледи, слуга ответил, что мадам уехала, взяв кабриолет. Зато она оставила записку.

Черт побери эту женщину! В фехтовальном клубе он услышал кое-что, весьма нелестно характеризовавшее герцога Муши-Феррана, и Блейк хотел предупредить Минерву, прежде чем та, словно гончая, бросится по следу, выслеживая сторонников Бонапарта. Возможно, Муши и в самом деле симпатизирует приверженцам покойного императора, ибо Блейк не слышал ничего, что говорило бы об обратном. С большей уверенностью можно было утверждать о склонности герцога к самым разнообразным любовным приключениям. В данном случае невинная супруга Блейка могла оказаться в ситуации гораздо более сложной, чем пребывание несколько часов в лондонском полицейском суде.

В состоянии близком к паническому Блейк внимательно изучал листок бумага. Письмо было написано аккуратным и ровным почерком, но, к несчастью, не прописными буквами, которые он без труда мог прочитать. К тому же оно было гораздо пространнее его собственного послания. Блейк сделал глубокий вдох и попытался расслабиться. Иначе он потеряет драгоценные минуты, тупо рассматривая скачущие в бессмысленной пляске буквы. Он довольно быстро нашел то, что искал — Муши-Ферран, а перед именем, несомненно, стояло слово «особняк».

Блейк послал слугу за фиакром и, когда экипаж прибыл, поехал на Сен-Луи. По пути ему удалось расшифровать большую часть письма, что лишь подтвердило правильность его догадки. Увидев подпись, он улыбнулся: Минерва Блейкни. Ей еще не так часто доводилось что-либо подписывать своим новым именем. Обращение было корректным, но довольно официальным: «милорд». Во многих отношениях Минни свято соблюдала приличия, хотя в глубине ее души таился мятежный дух. Он подумал, удастся ли ему убедить Минерву поддержать его намерение попрать традиции его семьи и отказаться от своей доли «национального пирога».

Отель Муши представлял собой один из огромных парижских особняков, столь же впечатлявший, как и Вандерлин-Хаус, но обладавший большим изяществом и очарованием. Фиакр въехал во двор и остановился рядом с кабриолетом Минервы. Блейк вышел из экипажа и поднялся по ступеням к на удивление скромному главному входу. Мажордом подтвердил, что миледи Блейкни действительно прибыла с визитом. Слуга проводил Блейка в гостиную, где он обнаружил оживленное семейное сборище. Минервы здесь не было, как не было и ни одного джентльмена, который отвечал бы полученному им описанию герцога.

Блейк не мешкая вышел из гостиной, не без оснований надеясь, что на него никто не обратил внимания.

— Где его светлость? — спросил он у проходившего мимо лакея, используя двойной способ получения гарантированного ответа: одной рукой он приподнял слугу за шкирку, а другой продемонстрировал золотой. Лакей, на которого произвели впечатление как мускулы Блейка, так и достоинство монеты, подробно объяснил, где найти герцога.