Завоевание куртизанки - Анна Кэмпбелл Страница 39

Верити оттолкнула его. Его кожа казалась нагретым камнем. Впервые за эту ночь она сама дотронулась до него.

– Сойдите с меня, Кайлмор!

Он приподнялся на локтях, по-прежнему оставляя тела соединенными.

– О, мы же еще не закончили, – тихо сказал он.

Он соблазняюще пошевелил бедрами.

– О нет, закончили, – возразила она, извиваясь в знак протеста.

– Это было приятно. Повторим. – На его лице появилась хищная улыбка, знакомая ей по Лондону.

Именно такая улыбка всегда предупреждала, что он готовится начать какую-то новую любовную игру.

И Верити всегда подыгрывала ему. Но не в эту ночь.

У нее почти кончались силы для сопротивления. Она это знала. Он это тоже знал. Выражение этих проницательных ярко-синих глаз говорило ей, что он считает себя победителем.

Верити заставляла себя вспоминать все, за что боролась. Свое самоуважение. Свое будущее. Будущее Бена и Марии.

Она настойчиво искала в себе твердый стержень. Тот самый твердый, как обсидиан, стержень, который помог ей выжить, когда она стала дамой полусвета. Стержень, который никто не мог сломать. Он существовал только в душе Верити, и его никогда не имела Сорайя.

Закрыв глаза, она ждала, успокоенная сознанием того, что истинная Верити неподвластна Кайлмору.

Должно быть, Кайлмор заметил и понял, как решительно она отдалилась от него. Он мог обладать ее телом, но истинная Верити была недоступна для него, как спутники Юпитера.

Она услышала его вздох. Затем он начал двигаться внутри нее медленно и мощно, как наступают и отступают бесконечные приливы и отливы морской волны. Через некоторое время он поднял и согнул ее колени, чтобы проникнуть еще глубже. Это не поможет. Она была недоступна в своем, нерушимом святилище.

Однако ее холодный черный стержень оказался не таким уж холодным и черным, как ей бы хотелось. Она слишком остро воспринимала его запах и знакомые звуки. Верити еще крепче зажмурилась и ухватилась за свою внутреннюю крепость.

Жар тела Кайлмора манил ее. Вся ее воля была направлена на то, чтобы помешать присоединить ее собственное тело к ритму движений его тела.

У нее вырвался стон. Она бы хотела, чтобы он прозвучал яростным протестом, но в нем слышалось наслаждение. Чтобы сдержаться и не обнять его, она сжала в кулаках мятую простыню, на которой лежала.

– Верити, открой глаза. – Тихий голос отозвался на ее натянутых нервах чувственным возбуждением. – Открой глаза.

– Нет, – упрямо сказала она, понимая, что любая уступка, какой бы незначительной она ни была, приведет к неизбежному поражению.

Она отвернулась, чтобы подавить почти непреодолимое искушение подчиниться ему.

– Открой глаза. – Когда это не подействовало, он продолжал почти мечтательным тоном: – Знаешь, а я могу провести так всю ночь.

Она резко повернулась и встретила его взгляд. Темный, пристальный, почти немигающий. Она не сомневалась, что он способен на это.

Ее губы раскрылись от беззвучного рыдания. Она больше не могла бороться с ним.

На этот раз глаза закрыл он и глубоко и удовлетворенно вздохнул. Опустившись на нее, он потерся шершавой щекой об ее щеку, и этот жест был даже в какой-то степени более интимным, чем сама близость.

Она невольно выгнулась под ним, задевая грудью волосы на его груди. Он просунул руку между ее ног, и она вскрикнула, уже не обманывая себя, этот звук выражал только удовольствие.

Со вздохом признавая поражение, она стала его партнершей в этом опьяняющим танце страсти. Принимая его в себя, она услышала торжество в его тихом голосе.

А почему бы и нет? Чего теперь стоили ее сопротивление и ненависть?

Но эта мысль лишь промелькнула, она не имела никакого отношения к нараставшему в ней возбуждению, возбуждению, вызываемому каждым погружением его мощного тела в нее. Дрожащими руками она обхватила его и откинула назад голову.

Нечеловеческая сила воли изменила Кайлмору. Но Верити почти не замечала, какими частыми и сильными становились его толчки, ее собственное возбуждение заставляло ее сжимать мышцы и прижиматься к нему даже тогда, когда все кончилось. В его объятиях она вознеслась на такую вершину высшего, чистейшего, потрясающего наслаждения, которого не знала прежде. Завершающий стон Кайлмора сопровождал эти невыразимые ощущения. Ее тело жадно впитывало каждую секунду, каждый нюанс этого восхитительного чувства.

Он отправил ее тело к звездам. А сердце осталось горевать на земле.

Она ухватилась за Кайлмора так, как будто была готова умереть, но не отпустить его. Его неровное дыхание согревало ей ухо.

Она не имела представления, что эта бурная страсть значила для него, возможно, лишь стала еще одним доказательством ее физической беззащитности перед ним.

Эта любовная сцена превратила все ее надежды в прах.

Вопреки ее храбрости и решительности ему потребовалась лишь пара дней, чтобы она задохнулась от страсти в его объятиях.

Пара дней.

Как он должен смеяться. Как он должен торжествовать, столь быстро одержав победу. Сорайя продержалась под его натиском целый год. А Верити, имея столько причин отказать ему, сломалась через несколько дней.

Хотя она и понимала, что уже поздно изображать отвращение или сопротивление, но все-таки убрала руки с его спины. Он приподнялся, чтобы видеть ее.

Она искала на его лице признаки торжества, но он выглядел таким же потрясенным, как и она сама. Ее тело все еще дрожало, а воспоминание об ошеломляющем блаженстве медленно затухало в ее крови.

– Я вас ненавижу, – четко произнесла она.

Что-то промелькнуло в его глазах, но она была слишком усталой и расстроенной, чтобы попытаться понять, что это было. Он поднялся, а затем, к ее удивлению, встал с кровати.

– Это не важно, – коротко ответил он, наклоняясь и собирая свою разбросанную одежду.

Он был прав. Это не важно.

Она смотрела на тяжелые балки, пересекавшие побеленный потолок, и умоляла себя не плакать. Хотя уже никакие слезы не могли увеличить ее унижение.

Дверь открылась, затем закрылась за ним.