Хранительница сокровищ [= Полночный воин ] - Айрис Джоансен Страница 39

— Нет.

— Кто-нибудь из родственников?

— Нет.

В его голосе послышалась скрытая угроза:

— Ты сама выбрала его?

— Меня силой выдали замуж за Делмаса.

— Кто?

Она молчала.

— Я все равно узнаю, Бринн.

Она не могла рассказать ему всей правды, но, возможно, он успокоится, если узнает хотя бы то, что можно рассказать.

— Делмас заставил меня выйти за него.

— Каким образом?

— Он был рабом лорда Келлза, и когда тот приехал в Кайт навестить своего брата, лорда Жиля, он привез Делмаса с собой. — Бринн закрыла глаза. — После того, что случилось, он нашел меня через два дня в кайтском лесу.

— После того, как что случилось?

Она должна была произнести страшные слова, но они застревали у нее в горле.

— После того, как сожгли мою мать.

— Лорд Жиль? — напрягся Гейдж.

— Нет, жители деревни. Лорд Жиль ничего не имел против моей матери. Она лечила его прислугу, а жители деревни боялись ее. Называли ведьмой и винили за любое несчастье, случавшееся в Кайте. Она не была ведьмой. Она была доброй и верующей в Бога. — Бринн судорожно сглотнула комок в горле. — Она просто хотела всем помочь и делала свое дело.

— А они сожгли ее, — сухо заметил Гейдж. — Ты видела?

— Они заставили меня смотреть и хотели сделать то же со мной на следующий день. Огонь. Стоны. Безумная агония. Она долго не могла умереть…

Начав свой горестный и страшный рассказ, Бринн уже не могла остановиться. Слова слетали с ее губ, исполненные такой горечи и страха, такой боли, что у Гейджа, который не побоялся бы и в ад сойти, захолонуло все в душе.

— …Они заперли меня в нашем доме, а сапожник Билвак остался стеречь у дверей. Ночью стражу сняли, и дверь открылась. Я убежала и два дня скрывалась в лесу. Я пыталась добраться до побережья и уплыть в Гвинтал, но Делмас схватил меня. Он слышал о кладе и хотел заполучить его для себя. Он решил, что я все должна отдать ему. — Ее руки впились в покрывало. — Он был рабом и понимал, что, только женившись на мне, сможет привязать меня к себе. Тогда у него будет много времени, чтобы выпытать у меня правду. Он заковал меня в цепи и притащил к отцу Джерому, настоятелю собора. Сказал, что, женившись на мне, он уедет в Англию, чтобы спасти от деревенских жителей. Священник знал мою мать и верил, что она не ведьма… Решив, что лучшего защитника мне не найти, — горько продолжала Бринн, — он не стал слушать мои мольбы и обвенчал нас.

— Глупец!

— Он считал, что делает доброе дело.

— Боже, храни меня от милости дураков!

Тогда Бринн тоже подумала так, но как давно это было.

— Значит, ты не рассказала ему о кладе?

— Нет. Прошло время, и он отчаялся терзать меня. Я оказалась полезной в доме лорда Келлза, и Делмас стал надеяться, что получит свободу в обмен на мое лекарское искусство.

— Он пытался узнать правду насильно? — медленно выговаривая каждое слово, спросил Гейдж. Говорил он тихо, но от его голоса сгустилось пространство.

— А как еще мужчинам добиться своего? — Почувствовав исходившую от него угрозу, Бринн быстро добавила: — Теперь я от него не завишу, и он не сможет причинить мне зла.

Неожиданно вскочив с кровати, Гейдж большими шагами подошел к. окну. Слабый свет обрисовал его мускулистое обнаженное тело, и отблески алого зарева заплясали в его растрепанных волосах.

«Его волосы освещает пламя… Он придет».

Слова Эдвины неожиданно всплыли в ее памяти.

Но полночь еще не наступила, а Гейдж не собирался стирать Редферн с лица земли. Еще прежде она обратила внимание на слишком явные совпадения с таинственными видениями Эдвины. Они сбывались, но Гейдж, хотя и человек необузданных страстей, никогда не стал бы разорять земли просто из прихоти.

— Почему ты на меня так смотришь?

Гейдж повернулся к ней лицом.

— Ты не свободна от него. Пока не свободна.

От его зловещих слов ей стало не по себе, и она поспешила заговорить о другом:

— Леди Эдвине нужен хороший уход, хотя она и выглядит лучше, чем я ожидала. Малик, похоже, очень рад новому знакомству…

— Чем он обидел тебя?

«Гейдж никак не может прекратить расспросы», — сердито подумала Бринн. У нее и без того достаточно в жизни проблем, она устала с тревогой ожидать его реакцию на самые обычные слова.

— Хватит об этом. Все в прошлом. Какая тебе разница?

Гейдж помолчал, глядя на закат.

— Видит Бог, не знаю.

— Мне кажется, ты не похож на тех, кто находит удовольствие в страданиях других.

Он не спеша направился к кровати.

— Воин создан, чтобы разрушать.

— Но ты… Малик говорит, ты не просто воин.

— Малик всегда думает о людях лучше, чем они есть на самом деле. — Гейдж стоял спиной к свету, и Бринн не могла разглядеть выражение его лица, но голос выдавал его задумчивость. — Предупреждаю тебя, я весь в своего отца, а на свете не было более кровожадного человека, чем Хардраада.

Холодок пробежал у нее по спине.

— Тогда надо бороться с дурной наследственностью.

— Стараюсь. К жажде крови меня взывает разум, а не страсть. Я не убивал никого в порыве ярости, пока мальчишкой ходил с отцом в боевые походы. — Он вытянул руку и погладил ее волосы. — Меня тревожит, что я вспылил и хотел было перерезать твоему мужу горло. Значит, я не так хорошо умею владеть собой, как мне хотелось бы.

Бринн облизала пересохшие губы.

— Если это и правда беспокоит тебя, то ты должен понимать греховность и тяжесть такой жестокости.

— Вот и священники говорят то же. Я соглашался с ними. — Его рука скользнула к ее шее. — Я всегда думал, что иудейский царь, по преданию, человек храбрый, воинственный, разумный в речах и видный собою, совершил глупость.

— Давид?

— Ну да. Он увидел купающуюся Батшебе, жену его верного воина Урин Хеггянина, и отослал его на войну с аммонитянами заведомо на смерть, а ее взял себе.

— Ты прав. Разве можно продать душу дьяволу ради женщины?

— Тогда почему я хочу поступить так же? Да, Батшебе родила ему сына Соломона, угодного Богу.

Неприкрытая горечь, прозвучавшая в его словах, наполнила ее сердце страхом. Он, видимо, опять решил, что другого выхода у него нет.

— Ты ошибаешься. Я не Батшебе, ты не любишь меня так, как ее любил царь Давид. Ты сам сказал, что Делмас не имеет значения, значит, я по-прежнему буду с тобой, и ты станешь пользоваться моим телом.