В сладостном бреду - Айрис Джоансен Страница 39

— Вы не будете… — Он откинул голову на спинку кресла и устало закрыл глаза. — А впрочем, делайте, что хотите. Я полагаю, теперь это уже не имеет значения. Слишком поздно.

Tea с удивлением уставилась на него. Она не ожидала такой быстрой капитуляции. Пожалуй, его покладистость скорее всего не продлится долго, и она решила воспользоваться ею.

— Если это не имеет значения, скажите, почему этот Ваден хочет убить меня?

Его веки приподнялись, и она поразилась, увидев в его глазах бездну одиночества и отчаяния.

— Вы смеялись вместе со мной. Вы дотронулись до меня.

— Что?

— Ваден теперь знает, что вы больше, чем женщина для моей постели. Он боится, что я мог рассказать вам. — Он горько рассмеялся. — Забавно, он вынуждает меня делать именно то, что они должны всячески предотвратить.

Tea не находила это забавным. Она никогда не видела ни в чьих глазах столько отчаяния.

— Так вы хотите стать моим другом? — Он поднес бокал к губам. — Я не могу позволить себе эту роскошь. Все мои друзья мертвы. Теперь вы измените свое решение.

Его признание вызвало у нее шок, но она быстро пришла в себя.

— Кадар ваш друг. А он жив.

— Пока. Если он не оставит меня, они уничтожат его.

— Но почему?

— Я сказал вам. У них нет выбора. Ваден ждет удобный момент вот уже два года. Он знает, что Кадар — на моей стороне.

— Но это еще не повод для расправы. Разве он не мог сделать этого раньше?

— Он может позволить себе подождать, пока Кадар со мной. Он не похож на убийц Филиппа. Ваден прежде покончит со мной, а потом с остальными.

— Филипп?

— Мой друг, Филипп Гиродосский. Его родственника Жофрея тамплиеры убили, но Филипп все равно помог мне, когда я бежал из Ордена. Два месяца мы скитались в поисках безопасного места, где могли бы укрыться. Однажды ночью он настоял на том, что пойдет искать еду. Они схватили его. Когда я его нашел, он уже умирал. — Голос Вэра стал хриплым. — Они пытали его, чтобы заставить сказать, где я скрываюсь. Он так страдал от боли, что едва мог говорить. Он смог только прошептать: «Я им ничего не сказал. Они не смогли меня заставить… Боже, почему, Взр? Почему они это делают с нами?» — Вэр долил вина в бокал. — Он погиб, став для меня слишком близким.

И поэтому никому не будет позволено приблизиться к нему, поняла она. Она вспомнила кое-что из его отрывистых слов, сказанных в ночь резни в Джеде.

— Никого из деревни вы не приблизили к себе, и, тем не менее, они тоже все мертвы.

— Уверен, Великого Магистра сокрушило, что я постоянно ускользаю из его рук, и он отдал приказ устроить эту бойню, чтобы продемонстрировать мне свою силу. — Он горько усмехнулся. — Магистр знал, что эти жители ему не опасны. Я стал очень осторожен после смерти Филиппа. Они умерли только потому, что я еще жив.

— Откуда столько ненависти? — прошептала она. — Зачем?

Какое-то время он молчал.

— Все дело в тайнах… Жофрей, любопытствуя, настоял, чтобы мы с ним вместе спустились в пещеры под Храмом. Мы увидели там то, что не предназначалось для наших глаз.

— Что?

Он покачал головой.

— Я сказал вам достаточно. Вы узнали так много только потому, что имеете право знать, почему вам угрожали. Если я не расскажу ничего больше, это может вас уберечь от смерти.

— Но это не спасло вашего друга Филиппа.

— Нет, и вы бы не миновали рук Великого Магистра. Но Ваден — другое дело. Если вы сможете убедить его, что вам ничего не известно… — Он устало пожал плечами. — Не знаю. Может, он и позволит вам уйти после того, как я…

«Умру»… Он не произнес этого, но смысл его слов не мог быть яснее. Та же неизбежность смерти ясно звучала и в его прежних высказываниях.

— Прекратите, — сказала она резко. — Вы говорите так, словно уже мертвы.

— Было бы глупо не осознавать этого. Меня пытаются убить самые лучшие воины в христианском мире, — запальчиво произнес он. — Но им не удастся так легко со мной разделаться. Человек должен оставить после себя какой-нибудь след на земле, и я вырежу этот след как можно глубже.

Она содрогнулась.

— Мечом? Это шрам.

— Пусть будет так. — Он улыбнулся с безрассудным отчаянием. — Это единственная память, которую мне позволено о себе оставить. Лучше шрам, чем ничего. — Он встретил ее взгляд и насмешливо спросил: — Ну, как вы настроены теперь? Все еще хотите быть моим другом? Желаете присоединиться к Филиппу и тем бедолагам из Джеды?

Он думал, она скажет — нет. Да помогут ей небеса, она бы хотела сказать нет и бежать без оглядки из этого Дандрагона и от этого человека, считавшего себя обреченным. Жизнь и свобода только что поманили ее.

— Я не хочу умирать.

— Еще бы.

— Подождите. Выслушайте меня. Мне не нравится все это, но вы заслужили мою дружбу на деле, и у меня нет выбора. — Она сердито взглянула на него. — Но я не собираюсь сдаваться, как вы. Мне еще очень многое надо сделать в жизни. Я не позволю убить себя и Селин. Поэтому вам лучше найти способ, как спасти нас всех. Вы меня слышите?

Он моргнул, а затем медленная улыбка осветила его лицо.

— О да, я слышу вас.

— И вы можете прекратить вести себя как неотесанный мужлан с дурным характером. Мне и так, по-видимому, придется многое перенести, чтобы еще терпеть…

— Грубость, — закончил он за нее.

Она кивнула.

— Именно. И я ожидаю увидеть вас завтра утром в этом зале, чтобы вы разделили мое общество, пока я буду заниматься этими расчетами. — Она поднялась. — А теперь я собираюсь идти спать в свою постель. И советую вам сделать то же.

— Пойти к вам в вашу постель?

— Нет, и не говорите мне слов, которые смущают меня. Я могу отвести вам место в моей жизни, но это будут отношения дружбы и уважения, и ничего больше. Вы хорошо знаете сами, что я имею в виду.

— Да, я понимаю, что вы имеете в виду. — Оглянувшись от двери, она увидела, что на его губах играет странная улыбка.

Он добавил:

— Я посижу здесь еще какое-то время и подумаю над вашим предложением о дружбе.

— Здесь не о чем раздумывать. Мне кажется, я высказалась совершенно ясно.

Выходя из зала, она услышала, как он пробормотал:

— Ну нет, Tea, здесь есть о чем поразмыслить.