Золотая Валькирия - Айрис Джоансен Страница 39

– Второй этаж, первая дверь налево, – любезно объяснил Алекс, снова усаживаясь на табурет возле стойки. – Раз уж вы раздумали ссориться, я, пожалуй, останусь и выпью еще рюмочку бренди. А ты, Ланс? – Он бросил вопросительный взгляд на своего кузена.

– Не вижу причин отказываться, – ответил Ланс, задумчиво глядя вслед Хани, которая быстро шла к выходу. – Храни меня, Господь, от упрямых женщин!

Хани нисколько не сомневалась, что этот последний выпад имеет самое непосредственное отношение не только к отсутствующей баронессе фон Вельтенштайн, но и к ней самой. Обида неожиданно сильно кольнула ее в сердце, но Хани ничего не ответила Лансу. Вместо этого она с достоинством покинула гостиную и не торопясь поднялась по лестнице на второй этаж.

Никакой особой необходимости лезть под душ у нее, разумеется, не было: расчесать спутанные волосы она могла и в прихожей, перед высоким, в человеческий рост, зеркалом в золоченой резной оправе. Просто ей не хотелось продолжать при Алексе этот бесконечный и совершенно бессмысленный спор, который он иронично назвал семейной сценой.

Что и говорить, Алекс был совершенно прав: спор о работах Ланса уже имел свою историю и был единственным, что омрачало их безмятежное существование вдвоем. Ланс никак не соглашался признаваться в том, что ему самому больше других необходимо, чтобы данный ему Богом талант был признан и по достоинству оценен широкой публикой. Хани так и не удалось убедить его, что такие способности просто преступно прятать в студии, а она считала непростительным расточительством то, как он обходится с готовыми холстами, небрежно составляя их у стен или сваливая в кладовке…

Хани внезапно застыла, занеся ногу на верхнюю ступеньку лестницы. Кладовка!.. Забрал ли Нат холсты, которые лежали там в самом дальнем углу?

Не раздумывая, она круто развернулась и, в два прыжка спустившись по лестнице, ринулась к дверям библиотеки. Ланс говорил, что Нат очень аккуратен и исполнителен, но шторм почти не оставил ему времени, чтобы действовать методически и тщательно: ведь, кроме картин, эконом должен был собрать еще и их вещи! Что, если он забыл или не успел заглянуть в крошечный чуланчик в студии Ланса?

Ворвавшись в библиотеку, она сразу наткнулась на чей-то взгляд. Ах да, это же шейх Карим Бен Рашид! Хани показалось, что старик смотрит на нее подбадривающе, и это придало ей уверенности. Она ринулась к куче принесенных Натом из мастерской холстов, сложенных у свободной стены. Все они были аккуратно завернуты в плотный непромокаемый брезент, и их было много, очень много, но никто не мог бы сказать с точностью, что они здесь все. Хани пришлось разворачивать каждый сверток и, отгибая края брезента, просматривать свернутые в рулоны холсты. За прошедшие две недели она довольно хорошо изучила работы Ланса и могла перечислить их все – если не по названиям, то по сюжетам. Наверно, так мать не способна забыть приметы и облик своих детей, а для Хани они и были детьми, вернее – сиротами, плодами гения, который отказывался признать их своими…

"Черт побери, все ли они на месте?" – в волнении думала она, с лихорадочной поспешностью вскрывая очередной сверток. Тревога, которую испытывала Хани, мешала ей как следует сосредоточиться и припомнить, какие именно работы Ланс хранил в чулане. Может быть, Нат все же принес их?

"Но где же "Вечерняя лагуна"? – неожиданно спохватилась Хани. Эта картина наверняка была в чулане, и она еще совсем недавно расспрашивала Ланса, как ему удалось добиться такого потрясающего эффекта. Лагуна, дремлющая в обрамлении неподвижных темных пальм, выглядела совершенно как живая. Она мерцала и переливалась в лунном свете словно полированное серебро, и Хани даже показалось, будто она видит, как по поверхности безмятежно-спокойной воды пробегает мелкая сонная рябь.

Картины нигде не было, и Хани принялась снова просматривать свертки и холсты на подрамниках, стоящие возле остывшего камина. Может быть, она каким-то образом проглядела ее?

"Господи, пусть она будет здесь!" – взмолилась Хани, но ее просьба не была услышана: "Лагуны" она так и не нашла. Значит, Нат все-таки забыл ее в чулане. И ее, и еще несколько холстов, которые стояли в дальнем углу… Прекрасные детища удивительного таланта Ланса могут погибнуть!

Принимая решение, Хани ни секунды не колебалась. Она не позволит картинам пропасть из-за глупых капризов природы и человеческого легкомыслия!

Действуя почти автоматически, Хани расстелила на полу несколько кусков брезента и аккуратно свернула их так, чтобы сверток удобно было нести. Подхватив тяжелый брезент под мышку, она выскочила из библиотеки и побежала к выходу. Времени на то, чтобы искать дождевик или куртку, у Хани не было, да это и не имело смысла: под таким ливнем она все равно промокла бы до нитки за считанные минуты.

Хани оказалась совершенно права. Лишь только она выскользнула за дверь, дождь и ветер набросились на нее с бешеной яростью, и в несколько секунд Хани промокла насквозь. Впрочем, ей было не до неудобств, которые причиняли мокрая одежда и льющая по лицу вода: просто устоять на ногах под напором урагана было очень нелегко. Хани пришлось сильно наклониться вперед, навстречу ветру и дождю, прежде чем она сумела сдвинуться с места.

К счастью, обсаженная пальмами аллея шла под уклон. Правда, земля так сильно размокла, что Хани не столько бежала, сколько скользила, отчаянно размахивая руками и думая только о том, чтобы не упасть. Но все равно она несколько раз потеряла равновесие и в результате затратила на дорогу целых пятнадцать минут вместо обычных пяти. В конце концов ей все же удалось благополучно спуститься на побережье, но к тому моменту, когда сквозь плотную пелену падающей с неба воды проглянули размытые очертания коттеджа, Хани была в состоянии, близком к панике. Дождь лил как из ведра; бурные волны, гонимые шквалистым ветром, наступали на берег, и Хани со страхом подумала, что коттедж уже могло затопить.

Споткнувшись о залитую водой верхнюю ступеньку крыльца, Хани схватилась за косяк и только чудом не упала еще раз. Когда она с трудом распахнула разбухшую входную дверь и шагнула в гостиную, вода, до сих пор едва просачивавшаяся в узкие щели дверной коробки, хлынула следом за ней и стала растекаться по каменному полу.

В гостиной было пусто; Хани не стала там задерживаться и прошла прямо в студию. Здесь тоже было пусто и голо, но вода еще не успела протечь сюда, так как от гостиной студию отделял высокий каменный порожек. У стен не было ни одной картины, но когда Хани распахнула дверь в чулан, она убедилась, что ее беспо-койство было не напрасным: в темном углу крошечного закутка стояли три свернутых в трубку холста. Один был совсем маленьким, но два других имели довольно внушительные размеры; среди них была и "Вечерняя лагуна".

С облегчением вздохнув, Хани схватила драгоценные рулоны в руки и, тщательно проверив полки, выбралась из чулана.

Вода плескалась уже почти вровень с порожком студии, и времени у Хани оставалось в обрез. Торопливо расстелив на полу принесенный с собой брезент, она тщательно завернула каждую картину в несколько слоев тяжелого плотного материала. На всякий случай Хани захватила два запасных куска, и теперь, когда она хорошо представляла себе, что творится снаружи, решила, что этот брезент не будет лишним. Хани хотелось укрыть холсты понадежнее, чтобы донести их в целости и сохранности – было бы очень неприятно, если бы после всех усилий картины пострадали на обратном пути в усадьбу.