Отрекаются, любя, или Я подарю тебе небо в алмазах - Юлия Шилова Страница 39

Я внимательно наблюдала за действиями своейподруги и понимала, что с каждой минутой мне становится все тяжелее и тяжелеесидеть на месте. Люська буквально лезла вон из кожи и с присущим ей энтузиазмомспасала жизнь человеку, который впоследствии должен будет меня убить. Можнодаже сказать, что она собственной грудью вскармливала самого настоящего зверя.Не выдержав, я спихнула ружье на пол, бросилась к комоду, достала из негочистый листок и ручку, и когда Люська уже протирала вену и примеряла к нейтоненькую иголочку, подбежав к кровати, гаркнула что было мочи:

– Прекратить!!!

Испуганная Люська выронила из рук иголку ишироко разинула рот.

– Тань, ты чего?

– А того, что ты его сейчас на ногиподнимешь, а он встанет на эти самые ноги и сразу в милицию побежит!

Положив листок и ручку на грудь Сергея, ясделала каменное выражение лица и произнесла совершенно спокойным голосом:

– Сереж, ты жить хочешь?!

– Хочу. Только дурак не хочет жить.

– Если хочешь, значит, будешь жить. Ты жесам прекрасно знаешь о том, что если в этой жизни чего-то сильно захотеть, товсе обязательно получится. Сейчас я помогу тебе подняться или поверну тебя набок, для того чтобы ты смог написать мне бумагу.

– Какую бумагу?

– Напишешь, мол, я, такой-то такой-то, ктакой-то такой-то никаких претензий не имею и ни в чем ее не обвиняю… а моиогнестрельные ранения нанесли мне мои пьяные товарищи во время совместной охотына медведя. Напишешь?!

– Зачем тебе это надо?! – ЛицоСергея исказилось недоброй улыбкой.

– Для собственного успокоения, таксказать.

– Для собственного успокоения я скажутебе, что я не пойду заявлять на тебя в милицию. Так что не нужно писатьникаких бумаг… – Сергей выдержал небольшую паузу и произнес все тем жеусталым голосом: – Я никогда не пойду заявлять на тебя в милицию. Я даю тебеслово мужчины. Тебя устраивает этот ответ?!

– Почему ты думаешь, что я могу тебеверить?!

– Ты можешь мне верить, потому что яникогда не бросаю слов на ветер и уж если что обещаю, то обещание свое сдержу.Я уже тебе говорил одну вещь, но, должно быть, ты пропустила мои слова мимоушей. Поэтому для бестолковых повторяю: если я, дай Бог, встану на ноги, я непобегу заявлять на тебя в милицию, я просто тебя убью…

При этом Сергей, превозмогая боль, дерзкоподнял голову и посмотрел мне в глаза. Меня слегка затрясло, и я не смоглапридумать ничего более умного, чем перенести ответственность за сложившуюсяситуацию на Люськины плечи. Я посмотрела на нее беспомощным взглядом инепонимающе развела руками.

– Люська, ты слышала? Ты слышала?!

– Слышала.

– И что ты об этом думаешь?!

– Я врач и выполняю свой профессиональныйдолг.

– Ты не только врач, но ты и моя подруга.Ты должна знать, что сейчас ты не только исполняешь свой врачебный долг, но илечишь врага. А между прочим, потом этот вылеченный тобой враг лишит жизни твоюлучшую и единственную подругу!.

Отойдя от кровати, я подошла к небольшомубару, достала бутылку виски и, плеснув себе немного в стакан, выпила всесодержимое залпом.

– Ты, Люська, у меня прямо как не от мирасего… Жалеешь этого гада, потому что ты врач, а он твой пациент. Для тебяглавное врачебный долг, а все остальное второстепенно. Даже моя жизнь. Мужа тыстолько лет жалеешь только потому, что он твой законный супруг. Кормишь егочерт знает сколько лет, в постели ублажаешь, каждое утро на бензин даешь исырники жаришь, и даже если он за полночь приходит и от него женскими духами заверсту разит, ты встречаешь его с улыбкой и делаешь вид, что ничего непроисходит… Как же можно, ведь он твой муж… А то, что он по бабам гуляет, этоерунда… Все мужики гуляют, и от этого никуда не денешься. Самое главное, что онот семьи не уходит и что у тебя семья, а семья, как известно, это святое… И неважно, какая она, семья… Главное, что она есть и все кругом видят, что ты неодна… Это самое главное…

Я замолчала, увидела, что в Люськиных глазахпоявились слезы, и поняла, что перегнула палку.

– Люсь, ладно, не обижайся. Ты же знаешь,что я тебе только добра желаю. Просто пока тебя не было, он мне столько всегонаговорил, ты даже не представляешь. Ты слышала, что он меня убьет?!

– Ну, слышала…

– И что ты думаешь по этому поводу?!

– То, что сейчас он сам не ведает, чтотворит. Ты должна понять, что сейчас перед тобой лежит не здоровый человек, абольной. Разве больной человек может рассуждать, как здоровый?!

– Ты хочешь сказать, чтобы я относилась кнему, как к больному?!

– Ну понятное дело, что не как кздоровому…

После Люськиных слов я почувствовала себявконец разбитой и подумала, что я, наверное, делаю что-то не так.

– Люсь, делай, как знаешь… Просто ты нетолько о нем думай, но и обо мне тоже.

– Я всегда о тебе думаю. Если бы былоиначе, меня бы просто здесь не было. Хочешь, я тебе тоже капельницу поставлю?Чтобы ты немного полежала, успокоилась?

В этот момент на столике в конце комнатызазвонил телефон. Я вздрогнула, схватила ружье и, не раздумывая ни минуты,бросилась к аппарату.

– Тань, какого черта ты взяла в рукиружье?! Это всего лишь навсего телефон…

Услышав Люськины слова, я остановилась наполпути и попыталась понять их значение.

– Это всего лишь навсего телефон, –повторила я и положила ружье на соседнее кресло. – Это всего лишь навсеготелефон…

Схватив трубку, я потрогала свой пылающий лоби возбужденно произнесла:

– Слушаю…

– Доброй ночи, – послышался на томконце провода знакомый мужской голос.

– Доброй ночи, – машинальноповторила я заезженную фразу и попыталась понять, с кем имею честьразговаривать.

– Ты еще не спишь?

– Нет.

– Я так и думал. Как тут заснешь, когдаголова раскалывается от разных мыслей…

– Простите, а вы кто?

– Не думал, что ты меня так быстрозабудешь…

– Я не забыла. Просто я была бы вам оченьпризнательна, если бы вы представились.

– Татьяна, мы с тобой уже давно перешлина ты… Я тот человек, который вытащил тебя из тюрьмы.

– Гера?!