Лик Огня - Нора Робертс Страница 39

Это давало обоим время остыть.

Она сохранила тяжелую резную мебель, стоявшую здесь несколько поколений, но сделала ее более мягкой. Ковры были ему незнакомы, однако, судя по возрасту, они хранились где-то на чердаке и были расстелены тогда, когда дом перешел в руки Майи.

Она щедро пользовалась свечами и цветами. Вазы из цветного камня, сверкающие кристаллы и мистические фигурки, которые она коллекционировала с детства. И книги. Книги были в каждой комнате, через которую он проходил.

Когда Сэм добрался до кухни, она уже доставала из буфета лекарства. Тут были блестящие медные горшочки и связки сушеных трав разных оттенков и запахов. Метла, стоявшая у задней двери, казалась очень старой, а кухонное оборудование — новым и современным.

— Похоже, тебе пришлось здесь немало поработать. — Он постучал пальцами по крышке серо-голубой стойки.

— Да. Садись и снимай рубашку.

Он подошел к окну и посмотрел на сад.

— Похоже на картинку из книги сказок.

— Я люблю цветы. Сядь, пожалуйста. Нам обоим нужно вернуться на работу. Я хотела бы осмотреть твою рану.

— Сегодня ночью я уже сделал все, что мог. Так что скоро должно зажить.

Майя стояла и молча смотрела на него, держа в руках горшочек цвета мака.

— Ладно, ладно. Может быть, ты сделаешь повязку из своей нижней юбки.

Он неловко сбросил с себя рваную рубашку и сел на табуретку.

При виде воспаленных ран у нее свело живот. Майя не могла видеть чужие страдания и боль.

— Чем ты мазался? — Она наклонилась, понюхала и сморщила нос. — Чесноком. Ну, ясно…

— Он уже оказал свое действие. — Сэм скорее откусил бы себе язык, чем признался, что рана ноет как больной зуб.

— Едва ли. Сиди смирно. Открывай, — велела она. — Я не собираюсь причинять тебе вред. По крайней мере, до тех пор, пока не вылечу. Открывай же!

Он подчинился и почувствовал проникновение ее магии так же явственно, как прикосновение к саднящей плоти пальцев, покрытых целебным бальзамом.

Сэм видел его, красное тепло ее энергии. Ощущал се резкий и сладкий вкус, напоминавший вкус сливы. И густой запах мака, обволакивавший сознание.

Сквозь полудрему до него донеслось негромкое пение. Не успев подумать, Сэм повернул голову и потерся щекой о ее предплечье.

— Я вижу тебя во сне. Мысленно слышу твой голос, — чувствуя ее нежную силу, по-гэльски, на языке его предков, сказал Логан. — Я тоскую по тебе даже тогда, когда ты рядом. Всегда.

Почувствовав, что она ускользает, Сэм попытался ее удержать. Но Майя все равно ускользнула, а он остался сидеть на табуретке и смущенно хлопать глазами.

— Тс-с… — Она бережно погладила его по голове. — Подожди минутку.

Когда в мозгу прояснилось, он стиснул кулаки.

— Ты одурманила меня. Ты не имела права…

— Иначе тебе было бы больно.

Она никогда не выносила вида чужой боли. Отвернувшись от него, Майя собирала свои горшочки и пыталась прийти в себя. Избавив его от боли, она причинила боль себе самой. Его гэльские слова ранили Майю в самое сердце.

— Кто бы говорил о правах… Я не умею исцелять раны мгновенно. Это выше моих сил. Но зато теперь они быстро заживут.

Сэм нагнул голову и посмотрел на свое плечо. Отметины почти исчезли, и боли он больше не чувствовал. Удивительно… Логан посмотрел ей в глаза.

— Ты совершенствуешься.

— Я потратила много времени на изучение и усиление своего дара. — Она поставила горшочки на место и положила руки на стойку. — Я очень разозлилась на тебя. Мне нужно подышать свежим воздухом.

Майя направилась к задней двери и вышла в сад.

Стоя у пруда, она следила за золотой рыбкой, нырявшей в кувшинках. Когда за спиной послышались шаги, она обхватила локти ладонями.

— Можешь злиться, шипеть и брызгать слюной сколько угодно, это ничего не изменит. Я участвую в этом, Майя. Являюсь частью происходящего. Нравится тебе это или нет.

— Мужской шовинизм и безрассудство не имеют к этому никакого отношения. Нравится тебе это или нет.

Если она считает, что Сэм должен просить прощения за сделанное, то ей придется долго ждать.

— Я увидел в этом шанс. Возможность. И рисковал осознанно.

Она резко обернулась.

— Это я должна рисковать! Я, а не ты!

— Ты уверена в своей правоте. Как всегда. Тебе никогда не приходило в голову, что может существовать другой способ?

— Я никогда не сомневаюсь в том, что у меня здесь. — Она прижала ладони к животу. — И здесь. — Ладони прижались к сердцу. — Ты не можешь сделать то, что должна сделать я. А если бы и мог…

— Да?

— Я бы этого не позволила. Это мое по праву рождения.

— И мое тоже, — возразил он. — Майя, если бы я смог убить его сегодня ночью, все было бы кончено.

Ее гнев сменился усталостью.

— Ты все знаешь. Прекрасно знаешь. — Она поправила волосы и пошла по тропинке между копьями ирисов, ожидавших поры цветения. — Одно изменение вызывает тысячу других. Случайное изменение части целого может уничтожить все целое. Таковы правила, Сэм. Правила, установленные более мудрыми людьми, чем мы.

— Ты всегда была сторонницей строгого соблюдения правил. В отличие от меня. — В словах Сэма звучала горечь, которую Майя ощущала так же сильно, как и он сам. — Неужели ты думала, что я буду стоять в стороне? Думаешь, я не вижу, что ты плохо спишь и ничего не ешь? Я чувствую, как ты борешься со страхом, и это надрывает мне сердце.

Майя обернулась. Она хорошо знала эту неугомонную страстность. Именно она привлекла ее к этому мальчику. И, помоги ей Бог, влекла к этому мужчине.

— Если бы я не боялась, это было бы глупо, — наконец сказала она. — А я не дура. Ты не можешь стоять у меня за спиной. И больше не станешь бросать вызов тому, что пришло за мной. Дай мне слово.

— Не дам.

— Попытайся проявить благоразумие.

— Нет. — Сэм схватил ее за руки и привлек к себе. — Попроси что-нибудь другое.

Он впился в ее губы. Этот поцелуй, жадный и почти жестокий, был похож на клеймо. Майя исцелила его раны, но разбередила и разожгла его чувства. Открыла его сознание и вошла в него только для того, чтобы уйти снова и заставить его ощутить пустоту. Сейчас он нуждался в том, чтобы вернуть хотя бы часть.

Логан крепко держал Майю за руки, не позволяя ей ни бороться, ни сдаться. Делая ее беспомощной перед голодным поцелуем, в котором не было и намека на нежность. Собственные трепет и наслаждение ошеломили ее и заставили почувствовать стыд.

И все же она могла остановить его. Для этого ей требовалось всего-навсего прийти в себя. Но сознание было переполнено им так же, как тело было переполнено желанием.