Ведьмин клад - Татьяна Корсакова Страница 38

– Как его найти?

– Это просто. Как выйдешь со двора, повернешь направо и пойдешь прямо до конца улицы. Дом старосты последний, стоит почти у самой реки, на крыше флюгер такой красивый в виде железного петушка. И вот еще что, на калитке будет висеть табличка «Осторожно, злая собака», так ты на нее внимания не обращай, заходи смело. Собака месяц назад сдохла, а новую Евсеевич еще не завел. Скажешь, что от меня пришла, я его предупредила.

– Ну, я пошла? – Настя встала из-за стола.

– Подожди, а пластырь?! – Софья Семеновна вышла из кухни, но очень скоро вернулась с упаковкой бактерицидного пластыря. – Вот, заклеивай.

Настя перечить не стала, заклеила свои раны, сунула ноги в шлепанцы. Получилось не особо элегантно, зато удобно.

Выходить во двор было немного боязно, но собака Муха встретила ее как родную, даже хвостом пару раз вильнула в знак особого расположения. Софья Семеновна проводила Настю до калитки, спросила в который уже раз:

– Все нормально, ноги не болят?

И Настя снова ответила, что все хорошо и прогулка по свежему воздуху пойдет ей только на пользу.

Село оказалось намного больше, чем Настя себе представляла. Она все шла и шла, а улице, казалось, не было конца. Несмотря на немалые размеры Бирюково, местные жители здесь, похоже, и в самом деле хорошо друг друга знали, потому что встречали Настю настороженно-любопытными взглядами, а несколько мальчишек даже увязались за ней следом и только тогда, когда узнали, что «чужая тетенька» идет «аж в конец деревни, к реке», отстали – наверное, имели строгий запрет от матерей насчет таких дальних прогулок.

Дом старосты стоял на отшибе и, как и предупреждала Софья Семеновна, виден был издалека. Флюгер-петушок сиял в закатных лучах червонным золотом. Настя толкнула калитку с табличкой «Осторожно, злая собака», вошла во двор. Во дворе царил идеальный порядок. Земля твердая, укатанная как армейский плац и, кажется, даже подметенная. Каждая вещь на своем месте: дрова в поленнице уложены точно под линейку, вокруг никаких опилок и щепок. На поленнице разлегся вальяжный пушистый кот, а больше никакой живности, даже кур не видно. Настя поднялась на крылечко, постучала в дверь.

– Открыто! – послышалось откуда-то из недр дома.

Внутри была та же стерильная чистота, что и снаружи. Крахмальные вышитые занавески на окнах, самодельные полосатые половики на добела натертом деревянном полу, свежевыбеленная печка, икона Божьей Матери в красном углу и запах… Пахло чем-то дурманяще-пряным: луговыми травами, свежескошенным сеном и медом. Источник запаха Настя обнаружила сразу: аккуратные пучки высушенных трав висели на натянутой под самым потолком леске.

– …Добрый вечер.

Увлекшись изучением внутреннего убранства дома, Настя не сразу заметила его хозяина. Впрочем, ничего удивительного в этом не было. Если бы хозяин не выглянул из-за стоящего на столе разобранного телевизора, она бы и вовсе прошла мимо.

– Здравствуйте, Игнат Евсеевич, – она старалась не особо таращиться на сгорбленного старика, проворно выбирающегося из-за стола. Вид у старосты был, мягко говоря, необычный. Именно так любят изображать в исторических фильмах купцов или хозяев рюмочных. Тонкие усики, редкие волосы, зачесанные на прямой пробор, такого неестественно черного цвета, что в голову сразу приходила мысль об искусственных красителях. Рубашка с расшитым воротником-стойкой и синие нарукавники конторского служащего. Картинку довершали сдвинутые на самый кончик мясистого носа очки и выглядывающая из кармана брюк цепочка от часов.

– Прошу прощения за беспорядок, – старик виновато улыбнулся. – Вот, чинил телевизор и увлекся… – он отодвинул паяльник подальше от края стола, поправил очки, сквозь толстые линзы уставился на Настю внимательным и отчего-то вдруг сделавшимся испуганным взглядом, потряс головой, точно прогоняя наваждение, отступил на шаг. Руки его вдруг затряслись мелкой дрожью, и Настя испугалась, что старосте станет плохо.

– Игнат Евсеевич, – она подалась вперед, – меня Софья Семеновна послала за мазью. Я Настя, – сказала и только потом сообразила, что назвалась своим настоящим именем.

– Значит, Софья Семеновна послала? – Староста заметно расслабился. – Проходите, Настасья, не стойте на пороге. Вас по батюшке как кличут?

– Анастасия Павловна, но лучше просто Настя.

– Анастасия – красивое имя, старинное. Мне всегда нравились старинные имена. Анастасия, Анфиса, Василиса…

Сердце болезненно сжалось. Она чуть не забыла, зачем пришла.

– Да вы присаживайтесь, Настенька. В ногах правды нет, – старик придвинул поближе к столу массивный самодельный стул, сдернул с носа очки, сунул их в нагрудный карман рубашки. – Сейчас организуем чаек с медом. В этом году мед знатный получился. Я, знаете ли, пчеловодством увлекаюсь. Интереснейшее занятие, надо вам заметить.

– Игнат Евсеевич, у меня к вам еще одно поручение есть, – Настя присела на стул.

– Ну что за время такое пошло?! – Староста сокрушенно покачал головой. – Сейчас без дела, просто так, в гости уже никто не ходит. Да вы не волнуйтесь, Настенька, мазь для Софьи Семеновны я уже приготовил. Ну, не обижайте старика, не лишайте возможности похвастать плодами трудов своих.

– Игнат Евсеевич, – Настя положила на стол папку. – Меня просили передать вам это.

В комнате повисло молчание: староста, не отрываясь, смотрел на папку, Настя смотрела на старосту. Если бы ей сказали, что человек может измениться до неузнаваемости всего за какое-то мгновение, она бы не поверила, но сейчас эти метаморфозы происходили прямо у нее на глазах. Игнат Евсеевич как-то сразу поник и съежился, от недавней бравады не осталось и следа, и сразу стало видно, что на самом деле он уже глубокий старик, сохраняющий видимость молодости лишь ценой невероятных душевных усилий.

– Откуда?.. Кто?.. – Он коснулся папки и тут же отдернул руку, точно боялся обжечься.

– Матушка Василиса.

– Валечка?! Но этого не может быть…

Да, определенно, папка действовала на старосту как-то неправильно. Вот он уже и заговариваться начал.

– Нет, Игнат Евсеевич, не Валечка, – сказала Настя как можно мягче, – а сестра Василиса.

– Валентина – это ее мирское имя, – старик тяжело опустился на соседний стул. – Раньше, в прошлой жизни я звал ее Валечкой. И потом иногда, по старой памяти… – в уголках блеклых, словно застиранный ситец, глаз показались слезы. – А оно вот как все получилось… Но каким образом, откуда у вас это? – староста кивнул на папку.

– Матушка Василиса отдала перед своей… – Настя запнулась, – перед своей смертью. Велела, чтобы я отыскала вас.

– Вы были там? Видели, как это случилось? – На ее запястье сомкнулись узловатые пальцы.

– Была, но ничего не видела. – Настя подавила острое желание отдернуть руку. – Я была в погребе, когда на скит напали. Матушка Василиса спустилась ко мне, отдала папку и показала подземный ход.