Рубиновая комната - Паулина Петерс Страница 38

Однако уверенность Виктории вскоре пошатнулась. Портье был назначен недавно, остальные жильцы тоже переехали в квартиры всего несколько лет тому назад. Портье соседнего дома хоть и не помнил ничего толком о пожаре, но все же смог назвать несколько семей, которые жили у Холланд-парка пятнадцать лет назад. Снова обретя надежду, Виктория навестила их и показала им фотографии миссис Оливер. Однако все было тщетно, ее никто не узнал.

Расстроившись, Виктория хотела уже было отправиться к Грин-парку, когда увидела на газоне перед домами пожилую женщину, сидевшую с вязанием на скамейке и присматривавшую за младенцем в коляске. Она была одета в стандартную для нянь одежду: накрахмаленный белый чепец и синее пальто поверх такого же синего шерстяного платья. Нянька перевела внимательный взгляд на молодую девушку, ходившую по лужайке с двумя маленькими детьми в матросских плащиках. Судя по всему, это была ее помощница.

Виктория решила предпринять еще одну попытку. Она направилась к женщине, щеки у которой вдруг покраснели, словно от нахлынувших воспоминаний. Представившись, она спросила:

– А вы случайно не жили здесь пятнадцать лет тому назад?

– О, я уже почти тридцать лет работаю на семейство Арнольд. Под моим присмотром растет уже второе поколение.

И она с гордостью указала на малыша, мирно спавшего в коляске, и на детей, мальчика и девочку, стоявших под деревом и рассматривавших гнездо.

С миссис Арнольд Виктория только что беседовала, поэтому произнесла без особой надежды:

– В квартире, где мы тогда жили с отцом, начался пожар. Меня едва успели спасти. Недавно мне довелось узнать новые сведения о том несчастье. Мне хотелось бы понять, что произошло тогда на самом деле. Мой отец умер год назад, поэтому у него я спросить уже не могу. Вы случайно не помните тот пожар?

Несколько мгновений нянечка внимательно смотрела на Викторию.

– О да, такие жуткие вещи не забываются. И вас я тоже помню. Лишь у немногих есть такие ярко-рыжие кудри, – добавила она с некоторой долей скептицизма, как показалось Виктории. – Я часто видела вас здесь, в парке, вместе с няней. Вы были довольно шумным и нескромным ребенком, – приподняв петлю, она пропустила через нее спицу – женщина вязала носок из бежевой шерсти, – а затем снова перевела внимательный взгляд на детей. Виктория предположила, что молодой няньке с ней нелегко. – Я еще помню, что говорила вашей няне о том, что вас нужно приучить к дисциплине. Она была молодой и довольно неопытной девушкой, и, полагаю, работа на вашу семью была ее первым опытом на этом поприще. Она ответила, что ваша мать умерла несколько месяцев тому назад и что вы с отцом недавно переехали, вполне понятно, что это может расстроить ребенка.

Виктории подумалось, что для этой женщины дисциплина, судя по всему, превыше всего, и ей стало жаль троих детей, за которыми она присматривала. А потом девушка замерла.

– Судя по вашим словам, мой отец переехал сюда только после смерти матери, – заметила она.

Няня довязала ряд до конца и сменила спицу.

– Да, вы въехали в эту квартиру примерно за год до пожара.

– Но ведь этого не может быть… Я жила здесь с отцом и матерью с самого рождения…

– По всей видимости, вы ошибаетесь. Я дружила с няней, работавшей в семье, которая жила в той квартире до вас, – и пожилая женщина энергично покачала головой.

«Бабушка Гермиона должна была знать об этом… Почему же никогда не рассказывала?»

По-прежнему не зная, что и думать, Виктория вынула из сумочки фотографию миссис Оливер и показала ее няне.

– Вы знаете эту женщину? Вроде бы она работала на одну из семей, живших в окрестностях Холланд-парка. Ее зовут миссис Оливер.

Нянечка вгляделась в фотографию.

– Давно это было. Не думаю, чтобы мне доводилось видеть ее. Однако, возможно, я ошибаюсь. Если у вас есть фотография этой женщины, почему вы не знаете, на кого она работала? – с любопытством в голосе поинтересовалась та.

– Ах, это весьма запутанная история, – уклончиво отозвалась Виктория.

К счастью, в коляске заворочался малыш. Не совсем проснулся, но захныкал во сне. Краем глаза Виктория заметила, что маленький мальчик нашел на газоне голубя и побежал к нему, в то время как молодая няня еще рассматривала вместе с девочкой гнездо, на край которого приземлился черный дрозд.

– Ш-ш, мой мальчик, все хорошо! – Няня принялась осторожно покачивать коляску, и малыш успокоился. – В вашей квартире жила больная женщина. Возможно, эта миссис Оливер ухаживала за ней. Но я не уверена, – произнесла она.

– Что вы хотите этим сказать? – озадаченно переспросила Виктория.

Девушка с нетерпением дождалась, пока соскользнувшая со спицы петля, на которую вдруг оказалось обращено все внимание няни, вернулась обратно в строй. Затем пожилая женщина ответила:

– Я иногда видела, как больная ходила под густой вуалью по парку вместе с той женщиной, что ухаживала за ней. Ваша няня рассказывала мне, что лицо этой женщины изуродовано после несчастного случая, поэтому она живет в отдельной части квартиры и никто из остальных слуг не видит ее.

«Мой отец никогда не рассказывал, что в квартире жила больная женщина», – промелькнуло в голове у Виктории. Она была совершенно уверена в том, что никогда не видела эту женщину. Собранная информация о пожаре еще больше запутывала ее.

В этот миг послышался громкий плач. Упал маленький мальчик. Голубь поднялся в воздух. Младенец окончательно проснулся и расплакался. Няня поспешно поднялась со скамейки и обвела взглядом парк.

– Софи, ну неужели вас нельзя оставлять без присмотра? – принялась ругаться она.

Вынув младенца из коляски, она бросилась к газону, где рядом с малышом стояла на коленях молодая женщина, пытавшаяся успокоить его. Расстроенная и запутавшаяся в собранной информации, Виктория развернулась и бросилась прочь, даже не попрощавшись.

В Бликлинг-холл Хопкинс добрался только ближе к вечеру. Поездка в Корнуэлл оказалась очень долгой. Ему пришлось три раза делать пересадку, а последние шесть миль от вокзала в Солкомбе довелось бы идти пешком, если бы фермер не заговорил с ним и не предложил подвезти его на молочном фургоне.

У парковых ворот особняка Хопкинс вежливо попрощался с фермером и с трудом спустился с козел, мысленно ругая плохие дороги и выбоины. За высокими деревьями он увидел крышу поместья и блестевшую на солнце реку. Дворецкий пересек по мощеной дороге лужайки, совершенно синие от незабудок. Подойдя к краю небольшой лощины, он увидел Бликлинг-холл. Дворецкий узнал багровый бук с фотографии. В свете послеполуденных солнечных лучей поместье казалось очень уютным, однако зеленые ставни на окнах были закрыты, словно его обитатели уехали.

Хопкинс решил не отчаиваться. Он пересек усыпанный галькой передний двор, направился к одной из соседних построек и постучал в двери. Ему открыла робкая девчушка лет двенадцати – судя по всему, помощница кухарки – и уставилась на него, широко открыв глаза. Когда Хопкинс пояснил, что является дворецким и хотел бы поговорить с экономкой, она пробормотала: «Да, сэр, я сейчас позову миссис Коллинз», – и скрылась в доме, чтобы вскоре вернуться вместе с весьма решительного вида женщиной. Ее каштановые волосы были заплетены в косу, которую она обернула венком вокруг головы. Хопкинс отметил, что ее нельзя назвать непривлекательной.