Поцелуй сильного мужчины - Татьяна Герцик Страница 38

– Если я уже большой, то могу включить папин комп! – сделал из дядькиных слов весьма благоприятный для себя вывод. – Папа сказал, что я смогу на нем иглать, когда стану большим!

Воодушевленный этим открытием, он шустренько высвободился из шторного ига и помчался в папашкин кабинет. Когда измученный воспитательным процессом Родион ворвался за ним следом, он уже успел включить компьютер и забраться в отцовское кресло.

– О, боже! – Родион никак не мог понять, отчего все его попытки воспитания племянника кончаются сокрушительным провалом. – Бьюсь об заклад, я никогда не был таким неуправляемым!

– Давай машинками уплавлять! – утешил дядюшку племянник.

– Я не умею! – Родион уставился на рабочий стол монитора, до упора забитый иконками с разными программами. Монитор был огромным, дюймов сорок, и иконок в него вошло несколько сотен.

– Я тебя научу! – снисходительно предложил юный вундеркинд. – Это совсем плосто! Ты меня только на колени посади, я не достаю.

Решив, что на его коленях юный разбойник будет наименее опасен для окружающих, Родион уступчиво посадил его на колени. Тот шустро открыл нужную программку, и на экране замелькали машины. Вытащив из-за монитора руль, Роман пустился догонять уходивший от погони мерс.

Поначалу лениво следивший за погоней Родион увлекся и начал критиковать неверные действия водителя. После очередного вопля дядюшки «мазила!» племянник передал ему руль и величественно сложил руки на груди.

– Тепель твоя очеледь!

Родион принялся за погоню сам, но у него это получилось еще хуже, чем у племянника.

– Мазила! – Ромка не особо церемонился с дядюшкой, отвечая ему тем же. – Не умеешь иглать, не белись!

– А я и не брался! – возмутился Родион. – Это ты меня вынудил!

– Тогда и клитиковать не надо! – резонно заметил Роман. Если учесть, что букву «р» он не выговаривал, то, по мнению придирчивого дядьки, нотации у него получались прикольные.

Роман снова взял руль и помчался за уходящим мерсом по узким полутемным улочкам. Родион принялся гадать, где происходит эта зловещая погоня. Интерьер вроде испанский, похож на Гранаду, если судить по фасадам домов в мавританском стиле. И вдруг, в самый разгар погони, по его по коленям побежала горячая водичка. Родион замер, не сразу осознав, что случилось.

– Ты что? – завопил он не своим голосом. – Маленький, что ли?

– А меня папа всегда в туалет водит, когда я иглаю. Потому что я увлекаюсь сильно. – Роман ничуть не сконфузился, хотя, по мнению Родиона, должен был со стыда под землю провалиться. – А ты меня не сводил, значит, сам виноват.

– Да почем я знал, что у тебя такие проблемы? – Родион решительно вырубил комп и потащил оскандалившегося парня в ванную.

Там он снял с него шорты и трусы, а с себя брюки. Выполоскав их, развесил в сушильном шкафу.

– Если мои штаны не высохнут до моего отъезда, берегись! – пообещал он радостно наблюдавшему за ним племяннику.

– Вот еще плоблема, – не понял тот. – Возьмешь папины штаны, он не жадный. У него много.

Объяснять этому наивному карапузу, что для заполнения папиных штанов нужна, как минимум, пара Родионов, дядька счел ниже своего достоинства.

В десять попытался уложить поднадзорного в постель, но тот заявил, что на сон грядущий нужно читать книжку, разве дядя Родион этого не знает? И посмотрел на него, как на несмышленыша.

Начались поиски нужной книжки. Оказалось, что этот юный книгочей «пелечитал», как он выразился, все книги в своей комнате. Родиону с большим трудом удалось уговорить книголюба послушать на бис «Телефон» Чуковского, да и то лишь потому, что догадался сказать, будто именно эту сказку больше всего любил в детстве слушать его папа.

В общем, когда в полдвенадцатого Роман изволил заснуть, бедный дядька уснул рядом с ним в кресле с книжкой на коленях. Когда около часу вернулась сестра с мужем, они долго веселились под незадачливой нянькой.

Утром, проснувшись в гостевой комнате, Родион решил, что ночью его сюда перенес шурин, поскольку он ничего о своем перемещении из детской не помнил. Сел на кровати, потянулся, увидел свои брюки, чистые и выглаженные. Натянул, радуясь, что не нужно просить штаны у Алексея, и вышел в столовую, откуда доносились аппетитные запахи.

Ольга уже сидела за столом, пила кофе с галетами и морщилась.

– Привет! Чего ты такая недовольная? На диете?

– Ну да. А что делать? Надо соответствовать.

– Чему? – Родион не мог понять причин столь зверского самоограничения.

– Бомонду, естественно. Потолстеешь, мужа тут же уведут.

– Да и бог с ним. Другого найдешь.

– Понятно. Это как ты с твоими девицами?

Родион вспомнил о Дане и загрустил. Но ответить постарался в духе прежнего бесшабашного Родиона:

– Вот именно. Учись! Перенимай передовой опыт. Девицы-то сегодня здесь, а завтра там. Привязываться к кому-то одному нельзя.

Ольга внимательно на него посмотрела.

– Что я тобой? Какой-то ты квелый. Или не выспался?

Родион ухватился за протянутую ему палочку-выручалочку:

– Естественно! Разве можно нормально выспаться после перенесенных мною измывательств твоего ужасного сыночка?

– Самый обычный ребенок! – Ольга пристально рассматривала лежащую перед ней третью галету, мучаясь дилеммой: съесть или оставить на обед?

– Да ешь ты, ешь! Не мучайся! Никогда тебя твой Леха не бросит. Хотя бы потому, что деньги-то твои. А куда он без них? Чай, привык к сладкой жизни. У нас ведь суды алименты мужикам для поддержания привычного уровня жизни не назначают.

– Папины деньги, ты хочешь сказать? Мужчины, между прочим, считают, что все, что женино – это их.

– А что их, то только их?

– Ну, что-то в этом роде.

– Да? – Родион так же внимательно, как и она до этого, посмотрел на сестру. Тени под глазами и скорбно опущенные уголки губ ему не понравились. – Давай колись, что происходит? Что-то мне твое настроение не нравится.

Ольга немного помолчала, потом машинально взяла галету и сжевала ее.

– Да ерунда, в принципе. Просто Алексею какая-то бабенка названивает. И он ей отвечает. Причем тайком.

– А как ты это узнала?

– Телефон его посмотрела, естественно. Там звонков туда-сюда немеряно. И всегда тогда, когда меня нет рядом.

– Да, неприятно. А с мужем ты по этому поводу не говорила?

– Нет, конечно. Это означает ссору с Алешкой, и серьезную, а я с ним ссориться не хочу. Во всяком случае, пока. Я к такому не готова.

– Понял. Ты хочешь, чтобы с ней переговорил я.

– Хорошо бы. Только родителям ничего не говори. Им меня не понять. У них всю жизнь была тишь да гладь да божья благодать.